Архив Долки

Возникло молчание. Мик подумал было упомянуть, сколь цельным можно остаться, перемещаясь исключительно по воздуху, однако от мысли этой отказался: сержант наверняка возразит — на основании стоимости. Мик заметил, что лицо сержанта затуманилось и что он уставился в чашечку своей трубки.

— Я изложу вам секрет, конфиденциально, — сказал он тихо. — Моего собственного деда мы похоронили в восемьдесят три. За пять лет до смерти он был лошадью.

— Лошадью?

— Лошадью во всем, кроме периферических наружностей, поскольку провел лета своей жизни — куда больше безопасного, ей-же-ей, — в седле. Обычно бывал ленив и тих, но то и дело вдруг переходил на резкий галоп, перескакивая через изгороди с большим шиком. Видали ли вы когда-нибудь человека о двух ногах в галопе?

— Не видал.

— А я вот постиг, что это великое зрелище. Он всегда говорил, что выиграл Кубок Ирландии^{72}, когда был гораздо моложе, и до полусмерти докучал своей семье байками о затейливых прыжках и непреодолимой их возвышенности.

— И дедушка довел себя до такого состояния избыточной верховой ездой?

— Как ни поверни, да. Его старый конь Дэн был обратного способа мышления и создавал столько неурядиц, заявляясь в дом среди ночи, путаясь с девушками днем и совершая наказуемые деяния, что пришлось его пристрелить. Палицыя того времени в положение входила скудно. Они сказали, что коня, если его не прикончить, придется арестовать и разбираться с ним на следующем заседании по мелким правонарушениям. И семья его пристрелила, но спроси вы меня, я вам скажу, что это был мой дед, а на кладбище в Клонкунле^{73}похоронили коня.

Сержант впал в раздумья о своей путаной родословной, однако присутствия сознания ему хватило, чтоб поманить к себе трубкой официантку и заказать повторную дозу тихого снадобья.

— В некотором смысле, — вымолвил Мик, — случай вашего дедушки не так уж плох. В смысле лошадь — по крайней мере живность, живая тварь, спутник человека на Земле, и ее уж точно всюду считают благородным животным. Будь он, к примеру, свиньей…

Сержант поворотился к нему, просиял и долго и удовлетворенно затянулся трубкой.

— Вы это от чистого сердца говорите, и сие участливо и веско с вашей стороны. У ирландцев к лошадям великая гро^[24]. Когда издох Тим из Типперэри, извозчичий конь, который выиграл Кубок Ирландии и единственный на все поле уцелел^{74}, вы б поклясться могли, что это сам возлюбленный Архиепископ^{75} отправился за своей нетленною наградой. И сильных мужчин заставали тогда в слезах.

— Да, а вспомните Орби, великого коня, выигравшего Кубок для Босса Кроукера. До сих пор покоится в Сэндифорде^{76}.

— Ах да. А еще был Мастер Макграт^{77}, пес, что был быстрее ветра. Памятник ему стоит на перекрестке в Типпе, откуда его мать родом.

Оба с удовольствием посмаковали родство с высшими животными, хотя сам Мик становиться одним из них посредством продолжительного телесного взаимодействия не стремился.

— Что ж, сержант, я рад, что мы по крайней мере в одном вполне согласны. Метаморфозы между человеком vis-a-vis^[25] железных велосипедов — дело иного рода. И суть здесь вовсе не только в чудовищной замене живой ткани металлом.

— А в чем же? — полюбопытствовал сержант.

— Все порядочные ирландцы должны иметь приличествующие им национальные взгляды. Практически любой велосипед, какой ни есть в Ирландии, был изготовлен в Бирмингеме либо Ковентри.

— Я пристально усматриваю, к чему вы клоните. Да. Из всего этого вытекает и элемент предательства. Вполне так.

Похоже, такой довод в голову ему не приходил, и на челе его возникла хмарь: он молча осмыслял сказанное, бесстрастно попыхивая и приминая табак в чашечке добротно прокопченным пальцем.

— Ну вот что, — сказал он наконец, — сдается мне, и велосипед сам по себе не столько потеха, сколько громадная общественная загвоздка. Во дни отрочества маво такое приводило к повешенью.

— Неужели?

— Не сойти с места. В те поры служил я Боррайсокене^{78}, и был там один очень знаменитый человек по имени Макдэдд. Макдэдду принадлежал национальный рекорд на ста милях с литыми шинами. Незачем и говорить подробностно, что с ним сотворила литая шина. Пришлось вздернуть велосипед.

— Вздернуть велосипед?

— Макдэдд точил первостатейный зуб против другого человека, по имени Макдонахи, но и близко к нему не подходил. Он знал, каков расклад, и устроил велосипеду Макдонахи зверскую взбучку монтировкой. После того как между Макдэддом и Макдонахи состоялась стремительная кулачная взбучка, Макдонахи — брюнет в очках — не дожил и так и не узнал, кто в итоге победил.

— Ну, это ж разве не случай непредумышленного убийства?