Архив первый: АНТАГОНИСТ

Мы немного поплутали, нестабильные зоны могут менять направление с месторасположением (теперь понятно, почему я так сильно заблудился), и вообще перестраиваются случайным образом, но в целом добрались без происшествий. Подсказал другу про тотем, упомянутый перевозчиком в самом начале. Удалось добыть несколько кусочков длительного заклинания, позволяющего исчезнуть из мира. Такая полезная штука, чтобы сделать перерыв и продолжить игру через час или месяц… для стихии воздуха. All Gone посоветовал повременить с продажей, пока торговые гильдии не нафармят на караваны и не скрафтят квесты на сопровождение (массовые перевозки и бандитские нападения, плохо себе представляю, зачем торговцам понадобится так рисковать). Ещё посоветовал держать в карманах побольше мусора и золотых монет, потому что любая монетка = 1 предмет, а процент потерянных предметов растёт с каждым уровнем локации и персонажа. О, а ещё он посмотрел для меня инфу про двуполых. All Gone той же стихии, что и я, поэтому в его Вавилонской Библиотеке как обычно втирали про грехи и мерзких врагов, а вот страница одного его собандийца из сине-зелёной расы указала на «…благословение, дарованное пращуром нашим Всесоздателем, коим лишь тьма и свет обязаны пренебречь, ибо непримиримы они, однако же и прочие высшие расы познают печаль нашу, низших созданий, обречённых единым полом — коль возьмёт дриад обречённого состариться мужчиной ли, женщиной ли, и будет владеть им ночь от ночи, то и сам обречёт себя полом единым, оборотным тому, кого возжелал дриад прелюбодейный в назидание ему…».

Осталось 17 часов, ноль тысяч молибденов и сто панациумов. Я дома. Одноместная келья на первом уровне Калварийского Осколка, попал через аналогичную дверь на девятом.

Нужен перерыв. На улице давно рассвело, в это время года не так жарко, а садовники как раз рождены для того, чтобы такие задроты, как я, могли развалиться на мягкой травке в тени кипариса и залить подогретые бутерброды ледяным чаем. Можно даже вздремнуть пару часиков.

Перед выходом из игры следует проверить одну теорию. Написал в чат фракции:

«Создатель сущего гнида.» — И получил недельный бан фракционного чата за глубочайшее оскорбление истинной веры в качестве назидания. На моё заявление «я этого не делал» мне пояснили, что, может, я и ангел, но ещё ничем не доказал свою приверженность учению Пресвятого Литурга, так что мои слова ничего не стоят.

Теперь точно перерыв.

Параграф 34: простые и понятные желания

Когда Иессей вошёл во вселенский собор, то увидел крайнюю степень оживлённости, но оживлённость эта не предвещала радости. Все ма’алаки’, включая даже высокомерных ба’астидов, в панике носились по Собору, раздавая и выслушивая обрывистые указания, волоча куда-то охапки легендарных мечей из сокровищницы Епархии, теряя и отыскивая важные документы. Собор не был захвачен. Пока что.

— Мессир Иессей! — Приветственно замахал пантерообразный ба’астид. Даже издалека было видно, что ему не до приветствий.

Святой, не на шутку обеспокоенный происходящим, поспешил навстречу полуангелу с мыслями: «Что натворили эти двое?» — он ни на секунду не усомнился в том, что происходящее имеет к ним непосредственное отношение.

— Рад видеть Вас в добром здравии, магистр Прокрус. — Церемонно, но всё-таки торопливо поздоровался Иессей. — Кажется, я выбрал не очень удачное время для визита?

— Ох, нет, что Вы, мой друг, я несказанно рад Вашему появлению! — Прокрус начал осторожно подбирать слова. — Мессир Иессей. Я знаю, что Вы не желаете участвовать в военных конфликтах и политической жизни Епархии, однако также я знаю, что вы весьма сострадательны и за то недолгое время, что прожили в Калварии, помогли многим страждущим полуангелам. — Ба’астид намеренно назвал свою расу полуангелами, а не ма’алаки’.

— Полагаю, Калвария находится в опасности, и Вы рассчитываете на моё содействие. Боюсь, магистр, Вы переоцениваете мои скромные возможности. Да и вряд ли я смогу как-либо помочь, не имея представления о положении дел. — Сцена уничтожения Авалона всё ещё стояла перед глазами святого, он не мог не выслушать.

Прокрус’Мил’Грем, в свою очередь, поспешил ввести Иессея в курс дела: