Архив пустоты

Ирвинг закрыл глаза. Прошептал:

– Прости, Марина. Я должен был это сделать. Теперь я знаю, ты – жива.

Глава 8 Градиенты вероятности

Первые дети родились в конце декабря, накануне Нового года. Официально этот праздник в Наукограде больше не отмечали, летоисчисление решено было вести с 22 марта, с памятного собрания, так удачно совпавшего с весенним равноденствием. А первого января было не до праздников. Когда-то Курт Сирий жаловался, что обследовать двадцать тысяч женщин за полтора месяца, составить на каждую хромосомную карту, подобрать оптимального донора, искусственно оплодотворить – задача почти непосильная. Теперь об этом вспоминали с усмешкой. Принять роды у двадцати тысяч – вот настоящий подвиг! И если в конце декабря – первой половине января всё только начиналось, то в феврале рождалось иногда по пятьсот детей в день. Разумеется, Брут постарался подготовиться: волонтёры Улья прошли ускоренные акушерские курсы. Но курсы курсами, а настоящих акушеров с опытом на весь Наукоград было трое. Плюс два ветеринара со скотоводческой фермы – благо разница не велика.

Сначала принимали роды посменно, во главе каждой – специалист-акушер. Когда стало ясно, что людей не хватает катастрофически, о сменах забыли. Работали по пятнадцать, по двадцать часов кряду – кто сколько сможет. День от ночи с трудом отличали. И Сэле, как куратору, доставалось больше других. Везде успеть, за всем уследить, немедленно решить возникающие на ровном месте проблемы. А когда совсем прижимало, надевала халат и сама бежала в родильню. Даже на Виктора времени не оставалось. Пришлось отвезти его в Наукоград: Николай помог, подыскал нянечку – соседскую девочку-школьницу.

И всё-таки они справились. Потеряли всего трёх мамочек и пятнадцать младенцев – сам Курт Сирий признал, что ожидал смертность на порядок выше, и подобный результат сродни чуду. Фразу услышали, Сэлу начали называть волшебницей, кто полушутя, а кто с восхищением. Это и в самом деле походило на волшебство – двадцать тысяч девятьсот двадцать шесть малышей (рождались и двойни, и тройни) пришли в этот мир во многом благодаря ей. Одно огорчало – Мартин Брут не позволил оставить детей в Улье. Их даже не показывали мамашам, «чтобы тем легче было перенести разлуку». Так-то оно так, но Сэла ощущала себя лгуньей – обещала ведь своим подопечным, что и у них будут маленькие. Брут специально повёл её в Питомник, показал тёплые удобные ясли, игровые манежи, продемонстрировал голографические модели интернатов, которые построят в ближайшие годы. Пришлось признать: да, там детям будет гораздо комфортнее, чем в едва приспособленных, летом душных, а зимой холодных складах-ангарах. И смириться с необходимостью. Очередной.

Взамен в Улей начали завозить доильные аппараты, специально изготовленные для нового вида «домашних животных». Когда Сэла увидела эту штуку первый раз, она на минуту дар речи потеряла. А потом принялась звонить Бруту. «Чем ты недовольна? – удивился старший куратор. – Сама же ратовала за грудное вскармливание. И я тебя поддержал. Согласись, мы не можем каждый раз возить малышей на кормёжку. Но доставлять в Питомник парное молоко вполне реально. Или ты своих подопечных вручную доить собралась? Стадо в двадцать тысяч голов? Тебе людей не хватит для такой работы. Аппарат обрабатывает тридцать особей одновременно, причём действует быстрее и эффективнее любого дояра. Вдобавок массаж, диагностика, гигиенические процедуры – всё автоматизировано. Поверь, «пчеломатки» тебе только спасибо скажут». И вновь пришлось поверить, признать и смириться.

Утешало Сэлу, что первый, самый тяжкий год новой эры заканчивался. Вот уже и март, весна. Не за горами равноденствие, Праздник Начала. И – следующий год, который обязательно будет лучше и легче предыдущего. А следующий – ещё лучше. И Светлое Завтра рано или поздно наступит.

Сэла сама не поняла, отчего проснулась задолго до рассвета. Сон дурной приснился? Она его не запомнила, спала как убитая. Шум в комнате? Тоже нет. Маленький Виктор всё ещё у няни в Наукограде. Огней заканчивает зачистку где-то у перешейка, да и не живут они вместе давно.

Она откинула в сторону одеяло, села на кровати. Прислушалась – не к звукам, к ощущениям. В висках слегка ломило, и глаза чесались. У неё так всегда бывает, если где-то близко появляется большая чёрная клякса. Но откуда информационная грязь в Улье? В её Улье! Рой следит тщательно, вычищает гадость, едва та появится. Наверное, отсюда и «чудо»…