Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник)

– Не сегодня, – сказал Роберт, вытирая со лба пот. – Все эти чудеса меня окончательно сбили с толку, знаете, мне что-то не по себе. Да и пора мне уже возвращаться в свой прозаический «Элмдин», если я, конечно, выберусь из этого дикого края, куда вы меня забросили. Но, прошу вас, мистер Хоу, успокойте меня, расскажите, как эта штуковина работает.

– Это не более чем игрушка… Сложный механизм, предназначенный исключительно для забавы. Позвольте объяснить. В доме есть ряд очень больших оранжерей, которые начинаются за курительной комнатой. В них постоянно поддерживаются определенная температура и уровень влажности, в точном соответствии с климатом Египта, Китая и остальных мест. Видите ли, наша хрустальная камера является чем-то вроде вагона, перемещающегося с минимальным трением по стальному брусу. Потянув за тот или иной шнур, я регулирую, на какое расстояние она переместится, и перемещается она, вы это видели, с удивительной скоростью. Впечатление, которое производят мои оранжереи, усиливается тем, что потолок их скрывает небо, которое на самом деле является лишь хорошим рисунком. Ну, а птицы и другие животные настоящие, они так же хорошо чувствуют себя в искусственной жаре, как и в естественной. Вот вам и весь секрет Южной Америки.

– А как же Египет?

– Да, тут немного хитрее. Лучший декоратор Франции изготовил для меня круговое изображение фона. Понимаете, пальмы, кактусы, обелиск и все остальное – настоящие, так же как и песок ярдов на пятьдесят вокруг, но даже самый наблюдательный человек в Англии не определит, в каком месте начинается обман. Это самый обычный, всем знакомый эффект круговой панорамы, только доведенный до совершенства.

Еще что-то хотите спросить?

– А хрустальная кабина? Для чего нужна она?

– Чтобы оградить моих гостей от воздействия перепада температур. Было бы не слишком любезно с моей стороны привозить их обратно в курительную вымокшими до нитки или промерзшими до костей. Сама кабина должна всегда быть теплой, иначе она будет запотевать, и вид испортится. Но вам действительно пора уходить? Значит, возвращаемся в курительную. Надеюсь, я еще не раз буду иметь удовольствие принимать вас у себя.

Когда Роберт Макинтайр из наполненного пьянящими чистыми запахами огромного дома снова вышел на морозный, сырой, колючий воздух английского зимнего вечера, ему показалось, что он возвратился из какого-то долгого заморского путешествия. Время измеряется силой впечатлений, и его ощущения были настолько яркими и необычными, словно после того разговора с неприветливым чумазым курильщиком на дороге могли пройти многие недели. Голова у него шла крýгом, разум его был отравлен мыслью о невообразимом богатстве и безграничной власти, сосредоточенной в руках этого удивительного незнакомца. Каким же маленьким, убогим и неприятным казался Роберту «Элмдин», когда он подходил к нему по сельской дороге. Переступая порог, он чувствовал мучительное недовольство и собой, и своим окружением.

Глава V. Просьба Лоры

Вечером после ужина Роберт Макинтайр рассказал отцу и сестре обо всем, что увидел. Впечатления бурлили в нем с такой силой, что, поделившись ими с другими, он испытал настоящее облегчение. Не ради того, чтобы поразить своих слушателей, а ради собственного успокоения описывал молодой человек все подробности увиденных чудес: сказочное богатство; собрание драгоценных камней, достойное королевского двора; золото; серебро; мрамор; удивительные механизмы; совершеннейшая роскошь и полнейшее пренебрежение к деньгам, которые кричали в каждой мелочи. Целый час живописал он явленные ему дива и закончил, с некоторой гордостью рассказав о предложении мистера Рафлза Хоу и о том, какое полное доверие он сумел у него вызвать.

Однако на его слушателей рассказ произвел несколько иное впечатление. Старший Макинтайр слушал, откинувшись на спинку стула с горькой улыбкой на устах, худое лицо его покрылось тысячью глубоких морщин и словно усохло еще сильнее, маленькие глаза горели завистью и жадностью. Узкая желтая рука, лежащая на столе, сжалась так сильно, что суставы побелели и заблестели в тусклом свете лампы. Лора, наоборот, вся подалась вперед, губы ее чуть-чуть приоткрылись, она впитывала каждое слово, и щеки ее горели от волнения. Глядя на них, Роберт подумал, что еще никогда не видел отца таким страшным, а сестру столь прекрасной.

– Так кто он вообще такой? – после долгого молчания спросил старик. – Надеюсь, он честно заработал все это. Драгоценных камней на пять миллионов, говоришь? Господи Боже! И он хочет все это раздать, но не хочет никого пустить по миру? Можешь сказать ему, Роберт, что знаешь одного человека, который в этом очень нуждается и совсем не против того, чтобы его пустили по миру.