Архив шевалье

– Зачем мне свитер? – не унимался Беркас.

– Не нужен свитер – продай мохер. Заработаешь – поездку окупишь…

В итоге Беркас на все советы наплевал и составил список родственников и друзей, которые должны были стать счастливыми обладателями немецких сувениров. Против каждого стоял соответствующий подарок. На дедушке, Георгии Ивановиче, Беркас споткнулся. Он решительно не представлял, что можно подарить деду, чтобы попасть в десятку, поскольку сам факт выезда Беркаса в капстрану тот воспринимал крайне негативно. Он вполне серьезно требовал, чтобы Беркас непременно сообщал всем немцам старше сорока лет, что его дедушка «покрошил на войне столько фашистской сволочи, что не хватит места на Центральном боннском кладбище».

– Сочиняешь, дед! – отшучивался Беркас.

– Я сочиняю?! – белел лицом Георгий Иванович, гвардии майор в отставке. – Да наш парашютный гвардейский батальон был придан авиаполку штурмовиков. А знаешь, как они фрицев утюжили? Сотнями за раз! Тысячами!

– Ладно, дед, скажу непременно!

Дед Георгий вроде бы успокоился, но, провожая Беркаса на вокзал, вдруг уточнил:

– Про боннское кладбище не надо им говорить, внучек…

– Ну слава Богу, дед, что ты понимаешь, о чем можно говорить, а о чем нельзя! – искренне обрадовался Беркас прозрению деда.

– Вот я и говорю, маленькое оно, кладбище это. Всех не разместишь…

* * *

Каленин уже несколько месяцев перемещался по городу на автомобиле, который брал напрокат. Город он изучил как свою ладонь, и поэтому ездил уверенно и даже с некоторым гоночным шиком. Правда, автомобиль – старенький «Фольксваген-11», больше известный во всем мире под именем «жук», – не позволял по-настоящему «зажечь» и продемонстрировать мастерство гонщика. Но Каленин, рискуя сжечь сцепление, умудрялся даже этого старичка бросать вперед с пробуксовкой колес. Этот нехитрый прием не столько разгонял автомобиль, сколько заставлял прохожих оборачиваться на рев усталого мотора и запах жженой резины. Но и этого было достаточно, чтобы выплеснуть в кровь адреналин и победоносно ухмыльнуться в лицо зазевавшемуся бюргеру.

К «своему» дому на окраине Бонна Каленин подъехал уже в сумерках. Он подогнал машину прямо к крыльцу и стал выгружать многочисленные пакеты. За один раз унести все не удалось. Ему пришлось возвращаться к машине дважды, а потом потратить еще минут пять, чтобы отогнать ее в гараж, который находился метрах в тридцати от входной двери.

– Здравствуйте, Беркас Сергеевич! – услышал он мужской голос в тот момент, когда пытался нащупать выключатель в комнате с прозрачной стеной. Вспышка неяркого света осветила помещение, в центре которого в кресле уютно расположился сильно пожилой мужчина, опирающийся подбородком на трость с вычурной рукояткой в форме головы леопарда. – Я позвонил у входа, но никто не ответил. А дверь была приоткрыта… Ну я и решил войти, полагая, что вы дома.

Мужчина говорил по-русски без всякого акцента, но настолько правильно выговаривал каждую букву, настолько точно строил фразу, что это позволяло усомниться в его русском происхождении. Каленин по себе знал эту особенность овладения иностранным языком: слишком правильная речь – верный признак того, что человек говорит не на родном языке.

– Кто вы? – спросил Каленин, не очень рассчитывая на искренний ответ.

– Вас интересует моя подлинная фамилия? – без тени смущения поинтересовался незваный визитер. – Извольте: я Бруно Мессер. Догадываюсь, что вы не очень рады этой встрече. Но нам все же придется поговорить по душам. Тем более есть о чем! Кстати, а правда, что в архиве доктора Шевалье мое досье самое подробное?

– Я… я не очень понимаю…

– Бросьте! – перебил Мессер. – Все вы прекрасно понимаете! Я все знаю про вас. Да и папку свою я видел… Правда, не читал и с другими не сравнивал. Как вы смотрите на то, чтобы прямо сейчас вместе полистать мое досье? Думаю, мы сможем убедиться в том, каким мощным стимулом человеческих поступков являются ненависть и месть! Это я про покойного доктора… Всю жизнь архив свой пополнял… Ждал своего часа! И чем кончилось? – Мессер крутанул рукой вокруг своей оплывшей шеи. – Петлей кончилось! Да, забыл предупредить вас, Беркас Сергеевич, вот о чем. Паренек вы очень шустрый… Поэтому не вздумайте эту свою шустрость как-нибудь проявить. Нижайше вас прошу: не пытайтесь в окно выпрыгнуть или там меня кулаком в висок треснуть, как бедолагу Беккера. А то, не ровен час, найдут вас завтра, посиневшего и распухшего, в Рейне. – Мессер улыбчиво кивнул в сторону реки и добавил: – Мне с вами, конечно же, не справиться. В семьдесят три года устраивать поединки с молодыми советскими стажерами – это чистое безумие. Эдак вы сами меня в Рейн… с камнем на шее! А? – Мессер саркастически рассмеялся. Потом махнул рукой и, как бы отвечая на свои сомнения, произнес: – Да нет! Не потянете… Кишка тонка человека убить! А мне, знаете ли, приходилось, и не раз…

После этого признания Каленин почувствовал накатывающую тошноту и окончательно утратил способность к каким-либо активным действиям.