Архив Смагина. Часть 3

– Я понимаю, – продолжил Стас, всякие там мудрёные игрушки—прослушки с хитрой начинкой для Глоты или Носаря – дело нужное. Но это отдельные приёмы. А меня интересует система действий. Любая структура подчиняется внутренним законам существования и развития, реагирует на внешние воздействия. В полной мере это относится и к криминальной структуре. Я хочу формализовать эти сложные отношения.

– Планы у тебя наполеоновские, – высказал своё мнение Иван. – С шефом делился?

– Планы у меня стасовские. А насчёт генерала – рановато ещё. Его убедить надо, доказать и показать жизнеспособность программы. И это правильно. Так что тружусь я пока дома, наметится что-то удобоваримое, перенесу сюда и продемонстрирую. На пальцах ничего ни показать, ни доказать невозможно.

– Резонно. Просто так придти поболтать – не получится.

Стас согласно кивнул, поковырялся в железяках, и Иван уже решил, что аудиенция закончена. Но Стас неожиданно продолжил:

– Опера давно водят Глоту? – вопрос был скорее риторический.

Иван на всякий случай согласно кивнул.

– Иногда его теряют, – задумчиво сказал Стас.

– Возможно, – Иван просто не знал ни о процессе, ни о результатах наружного наблюдения. Но он не стал разочаровывать приятеля разъяснением статуса привлечённого консультанта.

– Но «иногда» – не считается. В основном-то он на виду, всё пишется, а отдельные случаи – не в счёт.

– Скорее всего, так, – согласился Иван, никогда не вникавший в оперативные проблемы.

– Наблюдение ведут разные люди, отчёты сдают вовремя, – продолжил Стас. – И теряется Глота не «иногда», а два раза в месяц, с интересной периодичностью. При этом меняет машину и отпускает водителя. Вывод: о слежке он хорошо осведомлён и ему на неё наплевать. Но бывают моменты, когда не наплевать. Что это за моменты?

– Вопрос ко мне? – уточнил Иван.

– Нет. Даже не знаю, к кому. Никого конкретно и всех вместе эти мелочи не интересуют. А эти мелочи и есть пересечения.

Разговоры такого рода обычно оставались незавершёнными. Хотя бы по той причине, что завершения у них просто быть не могло. Но Иван всегда был рад пообщаться с интересным технарем, ибо из всех его временных и где-то даже императивных коллег Стас был «живее всех живых». А это уже немало. А если принять во внимание, что Иван всегда покидал импровизированную лабораторию воодушевлённым и заточенным на рабочие подвиги и непростые размышления, то такие взаимополезные встречи стали для него просто необходимыми.

О чём говорит этот извлечённый из памяти эпизод? Изделие было. И сбой был. И виновный был и есть. И при определённом раскладе этим виновным может стать он, Иван. Всё правильно. Но почему «изделие»? А вот почему – Стас не говорил о телефоне, он говорил об игрушке. А телефон и в буквальном, и в переносном смысле нарисовался позднее. Тоже интересно.

8

Живец на живца

В дневном свете комната, где произошло преступление, выглядела довольно богато. Красивый шкаф, выполненный небесталанным мастером под красное дерево, старинная большая кровать, постельное бельё ручной работы… Здесь же стояли далёкие от изыска сундук и две тумбочки, они не вписывались в убранство спальни и выглядели так, словно их пригласили ненадолго в гости из забытого чулана. В постели – труп, лицо перекошено ужасом. Зрелище непривлекательное, явно были видны следы удушения.

Два милиционера, молодой высокий красавец и старый располневший служака, эксперт в гражданском описывали место события. Темперамент способствовал живой и беспредметной дискуссии, которая без ущерба делу прервалась с появлением Васадзе и Смагина. Милиционеры вытянулись, эксперт продолжил колдовать на подоконнике, похоже, начальство его не очень интересовало.

Васадзе, не скрывая охватившего его раздражения, исполнил неопределённую отмашку и скомандовал:

– Продолжайте. – Взял себя в руки, полностью осознав, что виноватых здесь, в этой комнате, нет, запоздало, но тепло, искренне сказал: – Здравствуйте, товарищи!

Милиционеры опять вытянулись, эксперт улыбнулся.

Смагин прошёлся по комнате, осмотрел подоконник, окно, слегка потеснив эксперта. Склонился над трупом, опять подошёл к окну, выглянул наружу, скользнул взглядом по комнате, втянул воздух носом. Спросил, обращаясь к милиционерам:

– Кому-то плохо было?

Милиционеры не поняли.

– Валерьянка. Запах. Кому-то плохо было? – разъяснил он.

– Хозяйке, – внёс ясность эксперт. – Супруге… Вдове, то есть. Она в соседней комнате. Там соседи, они же понятые.

– Кто обнаружил труп? – спросил Смагин.

– Не могу знать, я позже приехал, – отрапортовал, собирая свой чемоданчик, сотрудник.

– Ясно, – сказал Смагин и строго посмотрел на милиционеров.

– Труп обнаружила хозяйка, – сказал молодой. – Жена… – покосился на эксперта и поправился: – Вдова… Подняла шум, прибежали соседи. Они вызвали врача и нас… милицию. Затем обморок…

– Где обморок? Где случился обморок?

– Здесь. В этой комнате. Затем её перенесли в соседнюю. Сейчас ей лучше.

– Она может говорить? – спросил Смагин.

– Да. Её опрашивают, – ответил пожилой милиционер.

– Мне надо с ней поговорить! – сказал Смагин.