Архив смертников

Она не стала возражать, снова свернулась клубочком, засопела. Он укрыл ее свитером, сверху натянул брезент, затем подошел к краю обрыва, присел и выкурил пару сигарет. После горького шнапса отвратительное немецкое курево уже не впечатляло. Странная какая-то нация, считают себя светочами цивилизации, собираются весь мир подмять под себя, а своего не научились ничего делать. Алкоголь дерьмовый, курево дерьмовое, с едой — отдельная грустная тема. Питаются скромно, без изысков — какими-то скверными сосисками, консервами. Культ еды — не для немецкой нации. Говорят, у них пиво хорошее, но как-то не доводилось пока пробовать. Ничего, скоро до Германии дойдем, там попробуем…

Фашисты этой ночью больше не тревожили. Заметно холодало, побежали облачка, стали скапливаться над карьером. Дождь под козырьком был им не страшен, грузовику он тоже был нипочем. Алексей послонялся вокруг черной глыбы грузовика. Затем вернулся обратно, снял с плеча немецкий «МР-40» и опустился на брезент рядом с Эммой. Девушка спала беспокойным сном, вздрагивала, что-то бормотала на напевном белорусском языке. Он потрогал ее лоб — все в порядке, к утру температура совсем спадет, просто резкий температурный всплеск на фоне потрясения… — обнял ее за плечи и прошептал:

— Мы справились с заданием, Эмма, теперь все будет хорошо… Мы потеряли товарищей, да, это страшно… Я тоже вчера потерял свою группу, до сих пор не могу в это поверить… Но теперь знаю, что они погибли не зря… Утром немцы покинут Калачан, придут наши, мы сможем выбраться отсюда…

— Да, наверное, ты прав… — вдруг очнувшись, забормотала она. — Слишком много всего свалилось, это трудно пережить… Все будет хорошо, Макаров…

Она снова заснула, и он заснул, а ночь продолжалась, резко падала температура, облака на небе превращались в тучи, но они пока не мерзли под куском брезента…

Глава тринадцатая

Дождь все-таки пошел — холодный, «долгоиграющий», молотил по щебню проезжей части, по герметичной будке самой популярной в вермахте трехтонной машины. Усилился ветер, налетал порывами, сносил потоки воды. В убежище было сухо. Алексей несколько раз просыпался. Эмма лежала рядом, от нее исходило тепло. Он засыпал с приятной мыслью, что надо бы продолжить знакомство, что зря он ее подозревал в какой-то двойной игре, что это просто распалившаяся фантазия…

Под утро он спал, как хорек, разметавшись по брезенту. Надо было проснуться, но не мог, это было выше его сил. Каким-то краем сознания он понимал, что остался один, девушка удалилась, он слышал, как хрустит гравий под ногами. Что-то звякнуло. Скрипнула железная подножка.

Он просыпался мучительно долго. Рано еще, рассвет едва серебрился. Словно из потустороннего мира доносилась глухая канонада — советские войска перешли в наступление и успешно выбивали немцев из Калачана…

Завелся двигатель — тяжело, с пробуксовкой, прерывисто застучал.

Алексей резко сел, нащупывая автомат и судорожно протирая глаза свободной рукой. Что за безумие? Светлое время суток благополучно стартовало. Дождь прекратился, солнце готовилось выглянуть из-за горизонта. Дверь кабины со стороны водителя оставалась распахнута. Эмма с растрепанными волосами спрыгнула с подножки, испуганно глянула в его сторону. Мозги работали отвратительно! Что она делала? Завела двигатель, он сам оставил ключ на приборной панели. Сняла ручник, рычаг — в нейтральное положение, а машина находилась фактически на горке, проезжая часть была наклонена к обрыву. Немного, почти незаметно, но все же… Бензобак был открыт, из него торчал огрызок тряпки, смоченной горючим. Она метнулась к бензобаку, щелкнула зажигалка, которую Алексей по недомыслию оставил в бардачке…

— Остановись, дура, ты что делаешь?! — вскакивая, крикнул он.