Архивариус, или Игрушка для большой девочки

Времени на удовлетворение любопытства уже не оставалось, и Ксения бросилась к выходу, чтобы опередить своего новоявленного сексуального спонсора. На крыльце она услышала настигающие ее быстрые шаги, но, к счастью, Андрей уже вышел из-за ограды и Ксения, с разбегу, влетела в его объятия. Жених явно не ожидал такой горячей встречи и моментально просчитал ситуацию.

— Что, пристают? — окинув взглядом двор, спросил он.

— Да ерунда. Не стоит внимания, — отмахнулась Ксения, но оглянулась.

Двор был пуст. Вероятно, претендент, не был окончательным дураком.

Коклюшкина отыскала Ксению на третьем этаже. Та сосредоточенно возила шваброй по полу кабинета, из которого предварительно эвакуировала в коридор всю публику. Инспекторша с удовлетворением убедилась, было, что строптивая работница в положенной ей униформе — халате-балахоне и резиновых сапогах. Сапоги, правда, сильно напоминают модельные (и где только отыскала!). На голове повязана белая тонкая косынка в крупный горошек. Горошек, конечно, под цвет глаз… Закончив контрольный осмотр с общей неудовлетворительной оценкой, кадровичка коротко буркнула:

— К телефону…

Ксения, оставив швабру, отправилась в отдел кадров, размышляя по дороге, кто бы ее мог разыскивать. Разве что Женя… Она не ошиблась. Подруга, оказывается, вся ночь не спала, переживала, как прошел спектакль.

— Результат нулевой, — со вздохом, отчиталась Ксения.

— Я так и знала, — не удивилась Женя. — Мы пошли не тем путем, Я все продумала, полистала тут кое-какую литературу, и поняла, что мы допустили стратегическую ошибку. Все надо ставить на научную основу… Приходи сегодня, после работы, ко мне, мы с тобой все обсудим.

— Хорошо, — почти равнодушно ответила Ксения и повесила трубку.

Шансы оживить Корнилыча ей уже казались призрачными. К тому же назревали новые события, которые она пыталась оттянуть, но которые Андрей в ответ на ее невнятные отговорки продвигал с еще большим энтузиазмом. В результате счет оказался в его пользу — день регистрации уже на следующей неделе…. Все же, после работы, она отправилась в Купчино. Скорее, чтобы отвлечься от мыслей о надвигающейся расплате.

Ничего особо нового Ксения от Жени не услышала — по ее словам они не учли психологию зрелого мужчины, которому нельзя просто повесить кое — что на нос, в нем сначала следует возбудить воображение, вызвать желание, а это наука тонкая. Основной стимул для него не обнаженная натура, а переходные моменты, как бы намеки… Недосказанность, элемент загадочности, вот что нужно. Ведь фантазии человека всегда богаче действительности. Это же из жизненного опыта понять можно. Почему впечатление от художественной литературы многократно эффектнее, чем самая удачная экранизация?! Тот же принцип. Ожидание прекрасного всегда прекраснее самого ожидаемого…

— О! — удивившись собственным импровизациям, округлила глаза Женя. — Меня уже можно цитировать.

— Цитаты потом, — поторопила подругу Ксюша. — Давай ближе к делу…

— Вот ты представь, ты неспешно выходишь так, из-за какого-то угла, на тебе длинное свободное платье из тонкой ткани пастельных тонов. И откуда-то со спины, и чуть сбоку, падает рассеянный свет… Под платьем, конечно, у тебя ничего или почти… И твое тело вырисовывается немного размытым изображением в ореоле этой, ткани, которая становится как бы воздушным футляром…

— Понятно, — хмыкнула Ксюша. — Деликатес в полиэтилене.

— Ну, — отмахнулась Женя. — Не так грубо. В общем, выбирать нужно ткань на месте.

— Послушай, кутюрье, я все понимаю, но у меня на это просто нет денег. Еще эта свадьба… Хоть все расходы и берут на себя родители, но не могу же я включить в их счет еще и неглиже, чтобы наставить рожки их сыночку.

Женю, однако, уже было не остановить.

— Я дам тебе в долг. У меня есть заначка. Собиралась в круиз, да и черт с ним.

Колесо закрутилось. Витрины, прилавки, тряпки… Уже поздно вечером они, в ванной, сделали окончательную примерку. Женя выскочила в комнату раньше, выключила люстру а когда Ксюша появилась на середине комнаты в одеянии кремового оттенка, включила торшер, который оказался «за ее спиной и чуть сбоку». Посмотрев на подругу, она всплеснула руками.

— Мама, посмотри, какая прелесть! — возопила она.

Над спинкой кресла, что стояло перед телевизором неожиданно показалось заспанное лицо «маман» — она, оказывается, была дома.

— Хоть щас на панель, — оценила Алла Ивановна, мотнув головой.

— Ни хрена она не понимает, — отмахнулась Женя. — Не на панель, а на руки любящего мужчины и…, — потянула она.

— В сточную канаву, — подсказала уже с досадой Ксения.

— Да ну, тебя! Ведь тебе же надо только поставить его на колени. Поточить коготки.

Ксюша в напряжении округлила глаза. А действительно, что ей, собственно, надо?

За чашкой чая, когда страсти поостыли, и приобретение перестало казаться таким прекрасным, Ксюша высказала первое сомнение:

— Ну и где мне его одевать? Может появиться в нем из-за стеллажа со шваброй в руках?