Архивариус (СИ)

Филипп — переубежденный, по всей видимости, нашими совместными усилиями — кивает и уже собирается отключиться.

— Чуть было не забыл, Ингви. С Днем рожденья тебя! Долгих лет жизни! Надеюсь, мне никогда больше не придется тебя хоронить.

Полицейский автомобиль несет нас по кольцевой дороге к западному выезду из Москвы, и посреди зеленого поля уже виднеется белое здание энергостанции.

Там работал Радислав…

Туда выведавший у него что-то посредством пыток убийца мог добраться за десять минут…

(Ровно за столько дотуда от злополучного дома доедет наш автомобиль, судя по цифрам на дисплее. И это днем, при оживленном движении. Ночью наверняка и того быстрее).

Туда он мог проникнуть при помощи импланта Радислава в его отрезанной руке, украсть там что-то, а затем — за те же десять минут — вернуться обратно к дому и выбросить руку в мусорный контейнер…

Смерть, по словам криминалиста, наступила в час двадцать. А это означает, что всё вышеперечисленное убийца спокойно мог успеть проделать до двух.

И поскольку из квартиры Радислава ничего не пропало — об этом с уверенностью заявил Денис, поручивший Красимире тщательно осмотреть всё, пока я в андроиде искал свидетелей, — то не заглянуть на энергостанцию было бы просто глупо.

Не сидеть же сложа руки и не ждать целых два часа, пока мы получим зрительный образ!

— Давай-ка глянем, кем Радислав был в той жизни, — предлагает вдруг Денис.

— Зачем?

— Может быть, всё сразу прояснится. Ты, например, в курсе, сколько раз у нас тут Гитлера убивали?

— Нет. А кто это?

— Скажем так, крупнейший говнюк из моего времени. Ну, почти из моего. А ты что, совсем что ли историей не интересовался, когда тебя воскресили?

Я чувствую себя пристыженным.

— Впрочем, не суть, — говорит Денис. — Говнюк он и есть говнюк. Тиран, короче. Так его аж четыре раза Архив-Службе воскрешать приходилось! Представляешь, сколько человек на него зуб имели? Все убивавшие его были, конечно же, новичками на Ремотусе. Воскрес какой-нибудь немец, семью которого этот говнюк сгноил в концлагере, пожил денек-другой в Германском Штате, еще толком не адаптировался, не изжил все свои психологические травмы — и тут, бац, встречает на улице жизнерадостного такого и улыбающегося Гитлера, идущего по своим делам… И как только его не убивали! Последний раз, помнится, человек отодрал железный прут из ограждения, повалил этого говнюка на землю и бил по голове, пока все мозги не разлетелись по сторонам. После этого инцидента Гитлер сам попросил о смене внешности и имени.

— Ты что, полагаешь, Радислав тоже был каким-нибудь царем-засранцем?

— Вот сейчас и проверю. Одну секунду.

Автомобиль уже припарковался возле главного входа в энергостанцию, и я — оставляя напарника за бортовым компьютером проверять по полицейской базе данных эту дурацкую версию — выхожу из машины и направляюсь к двери.

Когда она открывается, без вопросов отреагировав на полицейский жетон, Денис уже догоняет меня:

— Он был на Руси обычным торгашом. Из твоего времени. Ничего примечательного.

— Ясно. Но всё равно хорошо, что ты посмотрел, — утешаю я. — Одной гипотезой меньше.

На пути у нас возникает турникет, и из будки выскакивает взволнованная охранница.

Из-за короткой стрижки я даже не сразу понял, что это девушка.

— С Радиславом что-то случилось? — переводит она беспокойный взгляд с меня на Дениса и обратно. — Его смена началась уже полтора часа назад, а его всё нет. Не выходит на связь. Я уже собиралась сообщить в полицию!

— Он умер, — отвечаю я. — Будет воскрешен приблизительно в два часа дня. Скажите, пожалуйста, этой ночью на станции происходило что-нибудь странное? Возможно, проникновение посторонних или попытка проникновения?

— Ночной охранник, передавая мне утром вахту, ни о чем таком не сообщал.

— А сколько всего человек работало здесь ночью?

— Двое. Охранник и техник. Так всегда в ночную смену. Днем работают трое — главный техник, техник и охрана. А что, собственно, случилось?

Я делаю Денису знак, и он вводит охранницу в курс дела, пока я осматриваю ее будку.

— Это ваше видеонаблюдение, — показываю я на дисплеи, на которых видно, что сейчас происходит во всех уголках станции, — оно автономно или вы подключены к мониторингу Западного квартала?

— Подключены к мониторингу.

— Понятно…

— Может быть, — предлагает охранница, — вам лучше поговорить с главным техником? Он заступил на дневную смену полтора часа назад — в девять ноль ноль, как и положено. Если за ночь и правда произошло что-то необычное, он наверняка это заметил.

Спустя минуту мы с Денисом, проследовав по длинному коридору в диспетчерскую и поделившись с главным техником нашими опасениями, слышим его заверения:

— Самое главное на месте, ребята. Не беспокойтесь.

Он подходит к едва незаметному люку в стене и, приложив к нему правую руку, набирает код.

— Вот, убедитесь сами.

— Что это? — спрашиваю я, когда дверца люка открывается и перед нами на выдвижной панели предстает желтый, с черными полосками ящичек.

— Батарея. Больше тут красть злоумышленникам нечего. Да и то, если красть, то уж сразу на пяти станциях.