Архивариус (СИ)

Он тратил все ремо со своего счета на поездки к родным и друзьям, которых знал по предыдущей жизни. Гостил у них неделями, предаваясь пьянству и чревоугодию. «Это ли не рай?» — говорил он себе. — «Воистину, это даже получше, чем перспектива порхать целыми днями на облаках с арфой в руках, распевая аллилуйю».

Однако по прошествии нескольких месяцев безделья он почувствовал, что впадает в депрессию. Пьяные пирушки его больше не радовали, время тянулось невыносимо долго.

И он стал задумываться о работе.

— Найти работу чрезвычайно трудно, — сказала Мирослава, когда в один из холодных и ветреных дней в самом начале весны она затащила Ингви в картинную галерею. — Ты же видел, что почти всё за людей делают роботы. Очереди из желающих работать хотя бы один-единственный день в неделю на какой угодно должности исчисляются миллионами людей! Люди ждут по двадцать, тридцать лет. Может, тебе попробовать себя в творчестве? Вот посмотри. — Они остановились возле одного из полотен. — Разве не прекрасно? Ты бы не хотел научиться рисовать так же?

Ингви грустно помотал головой.

Ему нужна была работа. И не просто работа. Раз уж профессия воина на Ремотусе не востребована, то найти применение своим качествам ему оставалось только в одном ремесле…

— Полицейский? — удивилась Мирослава. — Ну, в принципе, как только пройдет год с момента твоего воскрешения, ты станешь гражданином Ремотуса и автоматически получишь право работать где угодно. Хоть в той же полиции. Только, боюсь, очередь из желающих там не короче, чем в любом другом месте.

— А как тебе самой удалось получить работу так быстро? — подумал вдруг Ингви. — Ведь ты живешь на Ремотусе меньше шести лет, но уже работаешь физиком в лаборатории в Москве, да еще периодически летаешь в этот свой Институт в Риме!

Ингви с подозрением посмотрел на нее. Что-то она не договаривает.

— Ну, вообще-то есть одна возможность получить работу побыстрее. Но тебя это вряд ли устроит.

— Какая возможность? — не выдержал Ингви. — Не тяни, выкладывай.

— Хорошо. Ты уже выяснил, как работает Архив-Служба?

— Ты о чем? Я прекрасно помню всё, что сказал мне Голос.

— Ясно, не выяснил, — пробурчала себе под нос Мирослава. — Рассказываю. Им постоянно требуется куча народа для реализации Проекта. Как ты помнишь, в год они к жизни возвращают двести миллионов человек. В день это… Просто раздели на триста шестьдесят пять.

— Я что, похож не математика? — съязвил Ингви. — Но и так понятно, что много.

— Ну так вот. Люди им нужны. На работу они берут кого угодно и без особой очереди.

— Погоди, погоди, — оборвал Ингви. — Во-первых, не кого угодно, а ученых. Во-вторых, зачем мне это? Я тебе про полицию, а ты мне про что?

— Ты лучше не перебивай, а дослушай, — одернула его Мирослава. — Берут кого угодно, но сразу на месяц. То есть чтобы прямо жить у них в здании Архив-Службы. Человек подписывает бумагу, в которой добровольно отказывается практически от всех своих прав сроком на месяц. Затем его каким-то внушением превращают в эдакого послушного биоробота, после чего загружают в мозг все необходимые научные знания. И идеальный сотрудник Архив-Службы готов! На Ремотусе их называют «служителями».

Ингви всё еще не понимал, зачем ему Мирослава это рассказывает.

— Затем, — продолжала она, — когда месяц истекает, служителю стирают воспоминания за весь прошедший месяц, освобождают от действия внушителя и выпускают на волю. Со справкой, подтверждающей работу у них в прошедшем месяце. И тот, кто обладает такой справкой, получает на Ремотусе одну-единственную привилегию. Он может один раз устроиться работать куда угодно без очереди.

— И ты была служителем?!

— Ага. Множество людей, которых ты каждый день встречаешь на улице, были. Общество не нашло другого способа обеспечить бесперебойное осуществление Проекта. Завлекать туда людей деньгами — противоречило бы принципу финансового равенства. Ведь каждый должен получать свои сто ремо в день и ни гроша больше. А привилегия в получении работы оказалась чрезвычайно действенным стимулом.

— Выходит, — задумался Ингви, — тот человек, который воскресил меня и беседовал в саду… тот Голос… это может быть кто-то, кого я знаю?

— Теоретически, да. Любой, кто имеет справку служителя за тот месяц, когда ты был воскрешен, может быть этим Голосом. Только учти, что тембр голоса всем служителям делают одинаковый. И мужчинам, и женщинам. Кстати… — добавила она, подумав, — не исключено, что даже лица им всем делают одинаковые.

— Лица?!

— Ну, по крайней мере, те, что разъезжают по вызовам в этом своем алом фургоне и алых комбинезонах, всегда на одно лицо. И еще… Нельзя устроиться служителем в Архив-Службу конкретного города. Приходишь в ближайшую Архив-Службу, но в какой город Ремотуса они тебя отправят — этого ты так никогда и не узнаешь.

— Но к чему вся эта секретность? — недоумевал Ингви. — Зачем стирать служителям память? Зачем лишать их на тот месяц своей воли?