Архивные секреты литератора

Возле дамы-вамп собрались поклонники. Дама читала! Что-то из своего. Раннего! Читала, закатив глаза, пуская сигаретный дым с ментолом. «Аспириновые облака. В твоей руке моя рука, – выводила она, уносясь мыслями к маленькому острову с одинокой пальмой. – Хромая скамейка в парке. Даже в пургу мне душно и жарко. Чернильная лента в моих волосах. Прозрачная слеза в чужих теперь глазах». Поклонники аплодировали. Дама жеманилась и читала, читала, читала. Откуда в неё умещалось столько стихов? Кофейная публика требовала ещё! На бис.

«Что за массовый гипноз? – удивился поэт. – Слова необъяснимые, непонятные, не сочетаемые. Может, поэтому притягательны? Поэтесса распиаренная. Слушатели внимают, хоть и не понимают. Просто не хотят показать, что «не в теме». А смысл? Зачем смысл, когда такое представление! Знакомые незнакомые лица. Взять хотя бы Краеугольникова. Надутый, как индюк. И стихи читает так же. Подумать только: недавно провозгласил себя непревзойденным новатором в области большой литературы. Что под этим подразумевается, Краеугольников не объясняет. Новатор и всё! Без комментариев».

Поэт вздохнул. Взглянул на прозаика. Тот хмыкнул: вижу. Чего уж там!

В данную минуту литератор с большой буквы ловко управлялся с планшетом и текилой.

«По-другому ему не пишется, – проговорил прозаик. – Раньше перо, чернильница и … вдохновение. Сейчас виртуальная сеть, соль, текила, лимон…»

«Лайм, – уточнил поэт. – Всё, что требуется таким вот краеугольниковым для написания очередного шедеврального продукта».

«Жуть», – поморщился прозаик.

«Он в поэзию из рекламщиков пришёл. Хорошо, что не наоборот, – сообщил поэт. – Представляешь, у него, что ни строчка, то слоган!»

«Не представляю, – отрезал прозаик. – Из поэтов в рекламщики тоже не представляю. «Поэзия – музыка Души», – писал Вольтер. Музыка Души, а не игра в рифмы».

«Самовлюблённая посредственность и поэзия несовместимы, – пробурчал приятель. – Только послушай этот краеугольниковский слоган: «Суши? Не гляди, а кушай!» А вот ещё: «Отмороженный бройлер – без гормонов и стероидов».

«Хватит, – взмолился прозаик. – Пощади! Этот Краеугольников недавно сборник стихов презентовал. Я послушал…»

«… и чуть в обморок не упал», – предположил поэт.

«Не угадал, – обиженно заявил прозаик. – Я наслушался и депресснул. И до конца творческого вечера не досидел. Тихо так вышел. Но Краеугольников всё равно узрел и обиделся. Теперь не здоровается. Отворачивается при встрече!»

«Знакомая ситуация, – сказал поэт. – Это ещё что! Ковальчикова эпиграммы строчит на тех, кто на неё косо смотрит. А Бабуров за басни принялся. Рифмы нет. Ударения ставит, как ему заблагорассудится. И слова! Что с ними вытворяет, слушать невмочь. Недавно пригласили на литературный кружок, так он там декламировал: «Летним утром какадуха шлягер пел мне прямо в ухо». Или вот ещё: «Привередливый мусью дарит дамам монпансью». А это из сборника приятеля его Коконашвилькина: «На пьедестал с трудом я встал. От рифм устал». Или вот: «Я давно не ерундю. Так чудю, что всех затмю».

«Видел я эти перлы в пять экземпляров за счёт автора, – поморщился прозаик: – Хоть бы изредка словарь открывали».

«Это что! – заявил поэт. – Я уже в фб выходить боюсь. Целая лента новостей из поэтов всех мастей».

«М-да, – задумчиво произнёс прозаик. – Выкладывают перлы в интернете, на столбах, в жёлтой газете».

«Как думаешь, – спросил поэт. – Если в спам их отправить, обидятся?»

Приятель задумался и выдал: «И пусть. Больше присылать не будут».

«Так и сделаю! – обрадовался поэт. – Выбрасывают в Италии под новый год весь хлам. И у нас можно некоторых особенно доставучих «в корзину почистить». Как думаешь, с кого начать?»

Прозаик погрустнел: «Легче сказать, кого взять в новый год, чем перечислить всех, кого оставить»

«Это да, – хмыкнул поэт. – Многовато придётся спамить».

«Заметь, – изрёк прозаик. – Соотношение качества и количество, не в пользу качества. И кто виноват?»

«И что делать? – посетовал поэт. – Времена не те? Так вроде всегда «есть в жизни плохое и хорошее». Народ обмельчал? Не сказал бы. В плане физическом и материально выглядят приличными людьми».

«А толку, – признался прозаик. – Богатство душевное, где? Деликатность, интеллигентность, доброта, щедрость, отзывчивость».

«Эк, хватил! – замахал руками поэт. – Устаревшая лексика. Де-фи-цит!»

Появилась официантка: «Ваш чай. Кофе с ликёром».

«Деликатность, – мечтательно пропел поэт. – Какое красивое слово».

«Деликатес? – заинтересованно переспросила девушка. – Могу принести дульче-де-лече. Или мазаринер. Болу рей? Тирамису».

«Благодарю, – взглянул на неё прозаик. – Я это даже не выговорю, не то, что вкушать. Мне зелёный чай с мятой, как раз по погоде».

«А мне кофе с коньяком в самый раз, – усмехнулся поэт. – И согреться, и взбодриться!»

Девушка пожала плечами. Ей было непонятно, почему такие уважаемые посетители отказались от деликатесов. «Чудаки, – подумала официантка. – Деликатность им подавай! Откуда я им её возьму?»

История третья

МЫ НУЖНЫ ДРУГ ДРУГУ