Архивы Инквизиции: Инцидент при Драконьем Клыке

— Я просто прокляну тебя. Лишу посмертия. А потом сожру живьем, да.

Всхлипы девушки перешли в какую-то другую тональность, её тело вдруг затрясло. А через мгновение послышался смех, переходящий в полубезумный хохот.

— Вы все умрете! — захлебываясь смехом прокричала девушка. — Вам не остановить его! Вы все поплатитесь за мои унижения! Как же я вас ненавижу!

— Чем же мы тебе не угодили, дитя? Что мы такого сделали, что ты на добро ответила таким чудовищным поступком? — подал голос отец Радомир.

— Сделали из меня приживалку? И успокоились, да?! А в душе вы все унижали меня! А я достойна боль…мммм-мм-мммм-м!!

По знаку жнеца Горан сноровисто запихал кляп обратно. Курт, уже вернувшийся к своему обычному виду, махнул наемникам, и те опустили клинки.

— Устал я слушать этот бред, — Курт, принявший обычный вид, потер подбородок и обратился уже к Михею. — Не нужно мне мешать в работе. Я знаю, что делаю. Вы — нет.

Получив заверения от войта и наемника, что они больше не причинят неудобств, жнец подошел к краю площадки на вершине холма и принялся изучать гигантскую печать.

— Похоже, девушка под ментальным воздействием, — тер Салазар поправил манжеты сорочки, скрытые под лазурными печатями вокруг рук. — Правда определить его тип сложно, дара не хватает. И опыта, увы.

— Мне тоже так показалось, — ответил Курт. — Что скажете, отец Радомир?

Священник пригляделся к застывшей девушке, сидевшей на коленях с опущенной головой, и подтвердил:

— Верно. Что-то из печатей подчинения или усиления. Не разобрать. Остроухие, видимо, руку приложили. Их почерк. Видимо, братьев из часовни тоже зачаровали на ментальном уровне, или же «прекрасные» сами подкладывали монахов в круг.

— И где только она нашла остроухих, в нашей-то глуши? — тер Салазар с неприязнью посмотрел на девушку. — Да и что им тут понадобилось?

— Вряд ли мы найдем ответы на ваши вопросы, уважаемый граф. — священник подошел к жнецу. — Уж точно не сейчас и не от нее.

— Так это все из-за печати? Это из-за нее Агна так поменялась и ненавидит всех? — с надеждой спросил Михей. Войту не давало покоя поведение воспитанницы городского совета. Да чего уж там, сильно ранило. В душе старого солдата смешались жалость к девушке и обида за её же несправедливое отношение к окружающим.

— Спешу разочаровать тебя, Михей, — ответил Радомир. — Такие печати не начертать на пустом месте. Скорее всего, здесь виновата зависть, и чувство это очень сильное. К тому же оно усиливается действием печати.

— Да чему завидовать-то?! — взорвался Михей. — У нее же все было, мы ведь заботились о ней.

— Успокойтесь, войт. — с прохладцей процедил граф. — Зависть, да будет вам известно, чувство иррациональное.

— Избавить-то девку сможете от ярма этого? — охолонул войт.

— Печать начертал настоящий мастер-менталист, — развел светящимися руками тер Салазар. — Я тут бессилен. Коллеги, скорее всего, тоже.

Курт и отец Радомир удрученно кивнули. Михей тяжело вздохнул. Мужчины вообще с трудом переносят ситуации, когда от них ничего не зависит. И войт в этом плане исключением не был. Справившись с чувствами, Михей подошел к краю площадки, где уже собрались все одаренные из их небольшой компании.

— Ты сможешь ее уничтожить? — поинтересовался у Курта отец Радомир, кивнув на багровеющую на Стене Скорби гигантскую печать.

— Печать? Нет. Не смогу, — задумчиво произнес Курт. — Вернее, смогу, но это бессмысленно. Печать была активирована еще до того, как мы тут появились. Даже еще раньше. Примерно месяц назад. Сейчас уже поздно воздействовать на саму печать.

— И что теперь делать будем? — выразил общий вопрос тер Салазар.

— Подождем немного. Скоро тварь вылупится. И вот ее нужно будет убить, — хмуро ответил Курт. — Если силенок хватит.

Михей уже было собрался узнать, когда же тварь вылупится, как вдруг раздался громкий треск. Огромная печать ярко вспыхнула и погасла. Скала на её месте потрескалась, стали выпадать камни и целые куски скальной стенки, захватывая с собой все больше и больше обломков. Через мгновение обрушилась огромная масса, а когда пыль развеялась, стоящие на холме люди увидели какой-то темный, очень большой бурдюк. Дыра в скале осталась приличная, а склепы, на фоне слабо шевелящейся туши, неизвестного пока, создания, выглядели игрушечными. В ноздри волной ударил мерзкий смрад, и запах гниющего мяса в этом амбре был самым терпимым. С противным громким хрустом край кокона разошелся, и тварь начала выбираться из своей скорлупы.