Архивы Страшного суда

Безоглядное подчинение, оказывается, имело и другие выгоды. Ведь стоило ей принять правила, установленные далеким московским начальством, заговорить его языком — и удалось добиться того, что было не под силу ни Архиву, ни полиции штата Ныо-Хэмпшир. Кажется, за всю жизнь она не испытала такой вспышки счастливой гордости, как в то утро, когда Сильвану, живую и невредимую, нашли в запертом фургоне, брошенном на поле для игры в гольф. Газеты хвалили шерифа за энергичные розыски. Архив пожертвовал пятьдесят тысяч долларов на закупку новых полицейских машин, но Лейда была уверена, что ни усиленные патрули на дорогах, ни специальные проверки в аэропортах и на автобусных вокзалах не заставили бы похитителей отказаться от их планов. Что просто сработал ее звонок из ресторана с омарами и кто-то крикнул зарвавшимся гангстерам по-хозяйски: «Фу! Оставить! К ноге!»

Она испытывала какую-то покровительственную нежность к Сильване, пыталась чаще видеться с ней, придумывать какие-то общие развлечения. Но та соглашалась неохотно, больше отмалчивалась. О Джерри вообще не хотела упоминать, сразу обрывала разговор. Она и Цимкер почти всюду появлялись теперь вместе — усталая, немолодая чета, поседевшая, много пережившая, все знающая друг про друга. Два раза в неделю Цимкер возил ее на прием к психиатру.

Такси прошмыгнуло в щель между двумя грузовиками, чиркнуло по пуговицам вывешенных на распродажу пиджаков, остановилось. Шофер обругал инфляцию, городской совет, водителя фургона, закрывшего ему выезд, мексиканцев, пролезших во все щели. Деньги принял важно и пренебрежительно. После прокуренной раскаленной коробки даже нью-йоркский воздух показался Лейде волшебным.

Эмиль был в номере не один.

С первого взгляда Лейда не узнала, даже улыбнулась слегка, но, когда человек быстренько перетасовал свое лицо в «сколько лет, сколько зим», чуть не отдернула руку.

— Да, вот так, Лейда Игнатьевна, — говорил Мышеедов, успевая поймать и цепко удерживая ее ладонь, — как говорится, «гора с горой, а человек с человеком…» А вы молодцом — не постарели, не растолстели… Да, от полковника сердечный поклон и всякие новости. Большие-пребольшие. Перемены предстоят, Лейда Игнатьевна, и какие!..

Он был все тот же — слабый актер из клубной самодеятельности, — только теперь к каждому штампованному ходу добавлялась почему-то еще и очень заметная порция подобострастия.

— Капитан, — вмешался Эмиль, — давайте уж так, как было уговорено. Не надо забегать вперед. Вы ждете в соседней комнате, мы тут спокойно разговариваем. А уж потом сядем вместе и обсудим детали.

— Я понимаю, я же не против. Тем более дела лирические, как в песне поется — «после стольких разлук»… Вот только…

— Никаких «только». Времени у нас — чуть не полдня. Вполне успеваем.

Мышеедов подхватил со стола пачку «Плейбоев» и «Хастлеров», попятился, кивая, к дверям, исчез.

Эмиль заставил Лейду сесть к столу, сам сел с другой стороны — прямо напротив, глаза в глаза, без всяких заигрываний. Что ж, и это ее устраивало. Начальник и подчиненная — чего проще.

— Первым делом про Сильвану твою. Клянусь, я даже не знал, что они сделали себе отпечатки с моих снимков. Хочешь верь, хочешь нет. Они, конечно, когда деньги нужны, не очень церемонятся, пользуются любыми методами. И любым сбродом. Но тут они почувствовали, что с Архива им не перепадет. Да и ты позвонила вовремя. Так что, слава Богу, все обошлось.

— Погиб невинный человек — это называется «обошлось»?

— Ах, тот… Любовник ее… Да, бывает, конечно… Ну да что вспоминать. Ты лучше о себе расскажи. Как тебе там, в Архиве? Ты прижилась, интересная работа? Нашла наконец себя?… Нет, ты не поднимай брови, я не зря спрашиваю. Мне многое поручено тебе объяснить. Но я еще не знаю как: коротко объяснять или длинно. Потому и важно понять про тебя.

— Может, просто скажешь, чего от меня хотят на этот раз. А я скажу, по силам мне или нет. Если по силам, я сделаю. Теперь уж понятно, что Илью они не отдадут. Что все разговоры про «три года, а там отпустим» были чистый блеф.

— Нет, ты подожди. К Илье мы тоже еще вернемся в свое время. Но сначала мне важно узнать: ты на работу с легким сердцем ездишь или нет?

— Все лучше, чем одной дома маяться. Люди кругом, разговоры. Отвлекаешься на них… Таборяне, правда, одолели нас в последнее время, сильно на нервы действуют.

— Это кто?

— Беднота всякая, которой место в Архиве не по карману. У них целый дикий город вырос, там уже тысяч двадцать скопилось. Всех цветов, всех наций. Теснота, ссоры начались, драки. Вот-вот эпидемия какая-нибудь вспыхнет, а обвинят нас. Настоящие трущобы. Не лучше, чем в Бразилии или Индии. Едешь утром на работу, а они вдоль обочины на коленях стоят и руки тянут. Иногда детей. И так километр за километром.

— Одна жизнь не задалась — хотят попытать счастья в другой?