Архон

Носильщики торопливой рысцой миновали рыночную площадь, и Мирани заметила, что жителей уже охватывает паника. Выглянув из-за занавесок, она разглядела пустые прилавки, встревожено гудящие очереди. Повсюду разгуливали солдаты. Цены резко подскочили; за мешок зерна требовали в три раза больше, чем обычно, и какая-то женщина взахлеб костерила жадного лавочника, за спиной у которого маячили три рослых раба. Но какую цену ни назови — ее заплатят. Отныне еда будет цениться дороже золота, люди выкопают из мусорных куч жалкие объедки, выброшенные на прошлой неделе.

— А как же мы? — прошептала Крисса. — Будут ли поступать дары?

— Не знаю. Сначала, наверное, будут. Но Остров лучше подготовлен к осаде. — Как-никак это единственный зеленый клочок земли на много миль, подумала Мирани. Здесь растут оливковые деревья, лимоны, апельсины. Кладовые в подвалах Святилища всегда полны. Но вскоре голод пригонит сюда портовых жителей, и тогда…

Она ухватилась за бальзовую раму паланкина и закричала:

— Стойте! Остановитесь! СЕЙЧАС ЖЕ!!!

Шестеро рабов резко сбавили шаг, тот, кто шел посередине, в замешательстве обернулся к ней.

— Госпожа?

Она выскочила, сунув Криссе маску Носительницы.

— Подержи.

— Куда ты? Ой, Мирани, здесь солдаты…

Мирани накинула на голову край плаща.

— Скорее, Крисса, отдай мне свои украшения.

— Что?

— Быстрей!

Крисса неохотно сняла золотые кольца. Мирани торопливо выхватила их, потом выдернула у себя из ушей серьги. Крисса вскрикнула:

— Не смей!

— Подожди здесь. — Мирани тронула раба за руку — Задерни занавески. — Потом она помчалась по замусоренной улице, среди ослиного навоза, собак, дерущихся из-за объедков, и змеящихся очередей за продуктами. Остановилась, огляделась. Она же только что его видела! Куда их повели?

И тут ее глаза заметили тусклый блеск бронзы.

Отец Сетиса.

Двое солдат вели старика на невольничий рынок. Руки у него были связаны, конец веревки перекинут через плечо солдата, но хорошо хоть, его не сковали. Мирани припустилась следом.

Конвоиры свернули за угол и, когда девушка поравнялась с ними, уже начали спускаться по невысокой белой лестнице, ведущей на соседнюю террасу. Переулок нырял под узкую арку, над ней в крошечном зарешеченном окне виднелись красные цветы.

— Погодите! Погодите! Так повелевает Бог!

Стражники остановились. Один из них поднял копье, но, увидев, что она одна, неохотно опустил его и отвел глаза. Другой, понахальнее, в упор пялился на нее.

— Вы знаете, кто я такая? — торопливо спросила она.

— Жрица из Девятерых.

— Носительница. Носительница Бога. — Она храбро приблизилась к стражнику. Он был молод, глаза смотрели жестко, и она не знала, как к нему подступиться. «Помоги мне! — мысленно взмолилась она. — Мне нужна твоя помощь».

Стражник дернул головой. Наверное, это надо было расценивать как кивок.

— Этот человек. Планы изменились. Вы должны передать его мне.

Старик притих, старался на нее не смотреть. Стражники переглянулись.

— Нам приказано…

— Не имеет значения, что вам приказано. — Она вытянулась во весь рост, вздернула подбородок. — Теперь я вам приказываю. Он пойдет со мной.

Стражник с копьем облизал губы. В нем она была уверена, но второй продолжал смотреть в упор, и этот взгляд ей не нравился. Юноша сказал:

— Ничего не знаю. Аргелин требует, чтобы его продали. И в доказательство нам велено принести вырученные деньги.

Она кивнула. Молодой стражник не спускал с нее глаз.

— Сама видишь, как обстоят дела.

— Тогда я его покупаю.

Эти слова были произнесены слишком поспешно. Она выдала свой страх. Сетис повел бы себя по-другому — с деланной неохотой поторговался бы, сбил цену. Но разговаривать было некогда. Если солдаты придут ее искать…

Она протянула украшения — и свои, и Криссины.

Глаза не в меру щепетильного стражника невольно расширились.

— Нам не…

— У тебя. Я покупаю этого раба у тебя лично. И все эти драгоценности — твои. Продай что-нибудь, отдай Аргелину деньги. А остальное оставь себе. Тут хватит на десятерых рабов. Но я покупаю его немедленно и требую держать это в тайне.

Рука старика крепче стиснула веревку. Наступило молчание, нарушаемое только криками чаек. Потом стражник очнулся. Схватил драгоценности, сунул ей в руку конец веревки.

Старик тут же бросился бежать. Мирани не отставала от него. Свернув за угол, он крикнул:

— Где Телия? Она у вас?

— К паланкину. Вон туда.

Носильщики поставили паланкин на мостовую, Крисса стояла рядом. Завидев бегущую Мирани, они разинули рты, но девушка поспешно втолкнула старика внутрь и крикнула Криссе:

— Садись! Живей!

Рабы торопливо подхватили носилки. Лишняя тяжесть замедляла их бег, так что Крисса выглянула и прикрикнула:

— Пошевеливайтесь! Мы опаздываем.

Запыхавшаяся Мирани откинулась на мягкую спинку сиденья. Напротив нее съежился отец Сетиса.

— Где Телия?

— Не знаю! Сетис просил меня позаботиться о вас. Я пошла к вам домой, но вас уже там не было