Оракул

Кэтрин ФИШЕР ОРАКУЛ

Первый Дом. Обитель Божественного Жала

Даже боги видят сны.

Мне снится вода. Я чувствую, как она падает, слышу тихий стук больших горячих капель по безжизненной почве, вижу ямки, которые они оставляют в песке. Иссушенная земля жадно пьет воду.

Если я — бог, то мои сны должны сбываться. Но вода — она иная, она обладает собственной волей, и над нею я не властен.

Мне кажется, на моем теле есть морщины, выжженные пятна, гнойники, пылающие, как вулканы. Или как язвы. Или как пустыня.

Я — загадка для самого себя. Один я или нас двое? Кто я — свет или тень?

Туннель ведет в мир, я торопливо карабкаюсь вперед и попадаю туда, где живете вы. Главная проблема всего божественного — в том, что люди ожидают от вас чего-то огромного и могучего.

Ожидают мгновенного результата...

Она разговаривает с Архоном

Процессия прошла уже полпути вниз, и только тогда Мирани перестала дрожать и смогла идти достаточно твердым шагом. Маска была велика, прорези для глаз расставлены слишком широко, и сквозь них она почти ничего не видела. А в удушливом зное, когда над дорогой клубится едкая пыль, жужжат мухи, мерцают на горизонте миражи, глаза и вовсе отказывались служить. Мирани смахнула с лица выбившуюся прядь слипшихся от пота волос. Задний ремешок сандалии начал натирать ногу, но тут Процессия остановилась. Они пришли к Оракулу.

Замолкли трещотки, стихли барабаны и цитры.

Задыхаясь от жары, Крисса прошептала:

— У меня руки обгорели.

Кожа у Криссы была необыкновенно светлая. Должно быть, много поколений назад ее предки спустились с гор.

— Ты их чем-нибудь мазала? — вполголоса спросила Мирани.

— Маслом алоэ.

— Это не поможет. — Голос Мирани дрожал. Крисса бросила на нее ласковый взгляд.

— Не бойся, Мирани. Все будет хорошо.

«Если я останусь в живых!» Она оглянулась — позади, лязгнув оружием, остановилась пехотная колонна. Блестела на солнце бронза доспехов, генерал Аргелин сурово взирал со своего белоснежного коня. Шестеро носильщиков, державших на плечах паланкин с Архоном, тоже остановились и, потирая ноющие плечи, с облегчением опустили на землю золоченый балдахин.

— Мирани! — Огромная маска Гласительницы, единственная из масок Девятерых, имела прорезь на уровне рта. Маска заглушала голос, и знакомое имя прозвучало непривычно, как хриплый потусторонний зов. Будто с ней заговорил сам Бог. Но тут Гласительница отрывисто бросила: — Иди за мной. Только ты, — и сразу же снова стала прежней Гермией, ядовитой и придирчивой. Мирани заметила, как сверкнули темным пламенем ее глаза в узких прорезях маски.

Мирани отдала свой конец гирлянды Криссе и сделала шаг вперед. Страх бился в ее теле, туманил голову. Узкая тропинка, уводящая прочь от дороги, была вымощена плотно уложенными булыжниками. Минуя арочный проход, сложенный из трех громадных камней — на гладкой плите были высечены знаки Скорпиона и Змеи, сошедшихся в своей извечной битве, — она, извиваясь, исчезала в оливковой роще... Мирани не раз доводилось проходить мимо этой арки, но внутрь она никогда не заходила. Гласительница, уже переступившая порог, обернулась и позвала нетерпеливо:

— Быстрей!

С глубоким вздохом Мирани последовала за ней. Они очутились в обители Оракула.

— Боишься? — вполголоса спросила Гермия.

— А надо? — так же шепотом ответила Мирани.

Маска резко обернулась.

— Полагаю, это действительно серьезный вопрос, а не простая непочтительность. Конечно, надо! Тебе выпала опасная честь... особенно для столь молодой девушки.

Мирани это знала. Она никогда не думала, что изберут именно ее. После смерти Аланы девушки долго перешептывались, гадая, кто станет следующей Носительницей, но когда нынче утром Гермия прислала за ней и сказала, что избрали ее, Мирани не поверила собственным ушам. Да и все остальные тоже.

Ужас пришел позже и нарастал весь день. А сейчас, несмотря на палящий зной, руки так замерзли, что она практически не чувствовала пальцев. Мирани потерла ладони и задала вопрос, ответ на который уже знала:

— Я должна сделать это сегодня? Нести Бога?..

— Если он того пожелает. — Голос Гермии звучал насмешливо.