Арколола (Вода). Странствие

Слёзы малыша ещё больше укрепили догадку аборигена: несчастье подкрадывалось к нему! Он медленно повернулся и понуро пошёл в пустыню.

Дети смотрели на уходящего аборигена. Почему чернокожий второй раз с тех пор, как они повстречались, бросает их?

Вдруг Питер сорвался с места и, увязая в песке, побежал вслед за ним.

— Эй! — у него был испуганный, дрожащий голос.

— Вер-р-р-нись, вер-р-р-нись!

А тот уходил. Он двигался как лунатик, ничего не слыша.

Не отдавая себе отчёта, Питер бросился к ногам мальчика и судорожно обнял его за колени.

— Не ух-х-ходи!

Абориген вздрогнул и остановился. Положил руки на плечи белого мальчика и мягко оттолкнул его. Но Питер снова вцепился в него.

— Не уходи, не уходи, не уходи, — захлёбывался он в скороговорке.

Абориген неожиданно присел. Его лицо оказалось на одном уровне с лицом малыша.

На него нашло новое необъяснимое чувство. Да, конечно, он это сделает — есть ещё время. Он перехитрит Дух болезни и спасёт белокожих. Он обязательно приведёт их к Большой Воде, Иланба-Му. А сейчас они не должны терять время.

Абориген подошёл к потухшему костру, собрал разбросанные клубни ворвовры и махнул детям рукой — курура!

10

Если бы на скале находился посторонний наблюдатель, он увидел бы, как, оставляя цепочку следов на песке, в глубь пустыни пошли трое — впереди два мальчика, а сзади, на значительном удалении, девочка. Их голоса скоро затихли, и оазис снова погрузился в дремоту под знойным солнцем пустыни, где только камни да деревья были немыми свидетелями происшедшего.

Абориген уверенно прокладывал путь по сыпучему песку. Иногда попадались островки твёрдой почвы, заросшей серебристой травой, кое-где торчали невысокие стволы засохших железных деревьев. С тех пор, как его племя прошло по этим местам, минуло восемь лет.

В полдень, когда стояла нестерпимая жара, дети остановились у маленькой рощицы. Абориген деловито обследовал место и в жидкой тени самого большого дерева начал копать в песке яму.

— Что ты делаешь? — с любопытством спросил Питер.

Абориген показал на солнце и, закрыв глаза, сказал:

— Бутукамби.

Затем он примерился несколько раз к яме и улёгся в неё.

— Всё ясно, — бормотал себе под нос малыш, усердно пыхтя и обливаясь потом над ямами для себя и Мэри. — Нам тоже жарко.

Он попытался было пригласить в яму сестру, но потом оставил её в покое. Она находилась в каком-то непонятном состоянии. Ну и дуры же эти девчонки, всё у них не так.

Мальчики дремали часа три, усталость и жара сморили их. Мэри всё это время просидела в сторонке у дерева, не сомкнув глаз.

Приученная с детства пренебрежительно относиться к цветным, Мэри никак не могла преодолеть неприязни к аборигену, хотя прекрасно понимала, что именно он спас и её и Питера от смерти. Теперь же, после этого танца — непонятного и страшного, Мэри решила держаться подальше, кто знает, что у него на уме? Нет, Мэри не даст застать себя врасплох.

Когда жара спала, они подкрепились клубнями ворвовры, которые предусмотрительно захватил абориген, и двинулись дальше. В этот день они прошли около пяти миль. Абориген мог бы пройти в пять раз больше, но Питер очень устал и к тому же ужасно натёр ноги.

Поздно вечером, когда солнце уже закатилось за горизонт, они подошли к краю огромного солончакового плато, которое возвышалось над пустыней метров на пятьдесят. Дети поднялись гуськом наверх, и их тёмные фигуры замаячили на закатном небе.

Ночь они провели в широкой трещине, пересекавшей край плато. Абориген снова сделал костёр, хотя теперь дров было совсем немного и разжечь огонь было значительно труднее. Они съели остатки ворвовры и напились солоноватой воды из лужи, которую абориген нашёл поблизости, в одном из углублений плато. В этот день злые духи, наверное, ходили недалеко от них и испортили всю охоту.

Мэри молча грелась, всё время стараясь, чтобы костёр был между ней и аборигеном. Когда они укладывались спать, по одну сторону костра легли мальчики, по другую — девочка. Ей не спалось. Она шумно ворочалась, вздыхала, потом несколько раз всхлипнула. Питер, измученный дневными переживаниями и усталостью, недовольно заворчал:

— Перестань ты ёрзать, Мэйми! Я не могу заснуть.

— Извини, Пит, — кротко ответила она.

Девочка старалась лежать лицом к костру.

Она видела аборигена, который выделялся тёмным силуэтом на фоне горящего костра. Он стоял, всматриваясь в пустыню, освещённую луной. Как она хотела знать сейчас: «О чём он думает?» Она повторяла про себя эту фразу много раз, пока глаза у неё не сомкнулись и дыхание не стало глубоким и ровным. Девочка погрузилась в крепкий сон.

Абориген не спал. Час проходил за часом, а он неподвижно стоял у костра, как каменное изваяние, и воспоминания теснились у него в голове.