Арктика в Великой Отечественной Войне

Очевидцы запомнили трогательный момент во всей этой трагической ситуации. По их рассказам, Сидельников привязал на пояс старшине Баркову небольшой чемодан, который настоятельно просил сберечь. Старшина прыгнул, его вытащили — уже потерявшего сознание от холода. И, конечно, увидев чемоданчик, спасатели заворчали, мол, додумался барахло с собой тащить. В чемоданчике оказалась корабельная собачка Мэри…

Впрочем, безобразия на фоне паники продолжались. Свидетели так описывали их: «К очередной группе… пристроились сильно пьяные Гавришев, Швартовский, Кузьмин и другие (участники пьянки в Ленкомнате). Одежда на них была странная — поверх краснофлотской формы они облачились в офицерские кители с орденами и кортиками, а также в кожаные регланы…».

22 ноября в 15 часов на «Сокрушительном» осталось 15 человек, возглавляемых старшими лейтенантами Лекаревым и Владимировым. Боцман Сидельников тоже оставался на гибнущем корабле. Эсминец «Куйбышев» успел принять на борт 179 человек с «Сокрушительного», «Урицкий» — 11. Одного спасенного подняли на «Разумный». 14 человек погибли во время спасательной операции. Но теперь эсминцам, у которых заканчивалось топливо, пришлось уходить.

Эсминец «Громкий», отправленный им на смену, был поврежден штормом и вынужден вернуться. Два тральщика из-за своей тихоходности прибыли к месту аварии слишком поздно. Никаких следов «Сокрушительного» они найти уже не смогли. Командующий Северным флотом, судя по дневниковым записям, впоследствии винил и себя в трагическом исходе. «Жалею, что не послал вчера к „Cокрушительному“ тральщики. Румянцев предлагал послать их, но я тогда не принял его предложения. Это моя ошибка. Был уверен, после того как эсминцы обнаружили „Сокрушительный“, они сумеют взять его на буксир. Потеряны сутки, ибо все равно необходимо посылать тральщики…»[218].

Дальше рассказы очевидцев рисуют разную картину событий. По одной из версий, при высадке в порту уцелевшие моряки с «Сокрушительного» демонстративно отказались подчиняться своим командирам. Матрос Петр Никифоров вспоминал иное: «Через сутки или более „Валериан Куйбышев“ ошвартовался в Полярном. Для спасенных подали автобусы, которые отвезли их в госпиталь. Там братья-матросики первым делом спросили: „А водка будет?“. Начпрод ответил: „Будет!“. Вскоре появились ящики с живительной влагой и бутерброды… Кто-то высказал мысль: „Давайте просить у командующего флотом корабль, вместе со старым командиром будем продолжать воевать“. А раз так, то командиру нужно послать приветствие. „Кто возьмется?“ Поручили мне. Послание написали и передали для вручения Курилеху. В этот момент никто из нас не вспомнил очень важную статью Корабельного устава о том, что командир с гибнущего корабля должен уходить последним. За то, что подготовил приветствие, меня вызвали к следователю, и я — единственный из матросов — присутствовал в качестве свидетеля на заседании военного трибунала. Оно проходило в Полярном при большом стечении офицеров…»[219].

Н. Н. Гендриков, один из спасшихся с «Сокрушительного», вспоминал: «Мы были еще живы, но с жизнью на самом деле уже распрощались. Попрощались и друг с другом. Шансов выжить не было никаких. Меня вызвал командир в ходовую рубку и приказал уничтожить секретную документацию, что я и сделал, как это было положено. Часть команды была пьяная, говорили: „Все одно помирать!“. К нашему счастью, спустя двое суток нас каким-то чудом нашли корабли. Спасали с большим трудом, кому-то повезло, кто-то погиб… В базе писали объяснительные следователям. Их особенно интересовало поведение офицеров и командира»[220].

Адмирал Головко писал: «Запрошенный по моему приказанию Владимиров сообщил, что командование покинуло корабль. Тут же он очень толково доложил о принятых им мерах: поднял пары, запустил механизмы. Заключительные слова донесения Владимирова: — эсминец держится хорошо. Жизнь все время вносит поправки в наши представления о людях. Владимиров, Лекарев и с ними 13 человек, оставшиеся на борту „Сокрушительного“, скорее всего, самые смелые люди из всего экипажа. Сердце сжимается при мысли, что именно они могут погибнуть. Курилеха придется отдать под суд. Это, бесспорно, трус, личность без стыда и совести, не имеющая понятия ни о чести командира, ни о долге настоящего человека. Досадно, что не распознал Курилеха раньше…»[221].

Эту катастрофу, в которой не все моряки повели себя достойно, командующий Северным флотом воспринимал особенно остро. Как раз в 1942 году начали создавать советскую гвардию, наименования гвардейских присваивали за особые воинские заслуги частям и соединениям, а также боевым кораблям. Эскадренный миноносец «Сокрушительный» был в числе первых кандидатов на присвоение почетного звания. Зенитчики эсминца считались лучшими на всем Северном флоте, а его командира руководство флота намеревалось представить к званию Героя Советского Союза.