Арктур и Кубок Планет

– Вега была моим другом, – произнес Финн в воцарившемся молчании. – Вместе мы через многое прошли.

Прислушавшись, можно было различить, как звучит голос Арка в наушнике одного из репортеров – его речь транслировали в прямом эфире по всем каналам.

– Мы не раз спасали друг другу жизни, хоть Кубок Планет – не место союзничеству, – продолжал Арктур. В нем больше не было слабости или страха, напротив, это он внушал страх своим несогласием с политикой Кубка.

– Ради спасения Веги я отказался претендовать на первое место. – Арктур смотрел прямо в камеры, точно зная, к кому он обращается.

– Вы пророчили мне победу, – здесь он сделал паузу. – Но сейчас я с легкостью отдал бы ее, лишь бы вернуть Вегу к жизни.

Глаза не заблестели от слез, когда он произносил эти слова, на лице не дрогнул ни один мускул. Даже Сеттери Стоун выглядела пораженной, хоть она и шла сюда с желанием раздавить Арка, вывести его на чистую воду.

Арк собрался уходить, и толпа больше не препятствовала этому. Им уже хватило пищи для телешоу и статей, однако у Арка было еще кое-что.

– Я буду расследовать смерть Веги и моих друзей, которые были на борту «Бозела», – произнес он, без труда находя в толпе глаза Корделии Ло. – И если я найду виновных, они дорого заплатят за это. У меня все.

Толпа репортеров взорвалась в один миг, но Арктур знал: больше никто не посмеет преградить ему путь.

Он уверенно проследовал за Ником в машину, сел на заднее сиденье и затемнил окно, напоследок заметив, как Сеттери Стоун и Скат Альгебар жарко спорят о чем-то.

– Куда прикажете, мистер Финн? – спросил Ник, садясь за руль. Остальные телохранители ехали в микроавтобусе.

– В особняк, – сдавленно произнес Арктур. Теперь, когда его никто не видел, Финн почувствовал, как наваливается на него горечь потери. Эти фотографии… могли они быть сфабрикованы?

– Отец очень ждет вас, Арктур, – кивнул Ник, и Арка передернуло: еще и отец. Надо понимать, что «ждет» – это вовсе не радость, это желание разобрать его ошибки под микроскопом, ткнуть лицом в проступки и слабости.

Особняк ничуть не изменился за почти что полгода его отсутствия, да и что сделается с этими серыми холодными стенами, которые простояли пятьдесят лет до его рождения? Только вот тренировочный корабль Арка, в котором Герман Мато учил его летать, был демонтирован.

«Мне больше не придется летать, возможно, никогда». – Эта мысль резанула по сердцу, но на фоне общей боли она осталась всего лишь царапиной.

Тигариан Финн ждал возле камина. Заметив появление Арка, он привстал с дивана и (хотя возможно, Арку просто показалось) взволнованно приподнял стакан с виски.

– С возвращением домой, Арктур, – произнес он.

На мгновение Арку показалось, что отец и правда рад его видеть, но, присмотревшись внимательнее, он различил, каким тяжелым и изучающим был его взгляд.

«Хочет разобраться, что за человек перед ним: его сын или предатель галактики», – кивнув отцу, Арктур направился в свою комнату на втором этаже.

– Что, даже не обнимешь папу? – Тигариан с наигранной улыбкой развел руками. Стакан виски дрожал в его пальцах.

– Мне нехорошо, отец, – пробубнил Арк. – Пойду прилягу.

– Как знаешь. – Тот проводил его долгим взглядом. Рухнул в кресло и включил телевизор: особняк тут же наполнился жаркой речью Ската Альгебара, обсуждающего заявление Финна-младшего сегодня утром.

Последние лестничные пролеты Арктур преодолел бегом. Слезы затмевали его глаза, а от боли и ужаса было трудно дышать. Наконец-то он в полной мере осознал происходящее: Веги больше не было в живых.

Дрожащими руками Арктур достал ключ из цветочного горшка на подоконнике. Два раза выронил его, пока открывал дверь, – руки тряслись так сильно, словно не принадлежали ему. Зашел в комнату и даже не удивился стерильной чистоте: разумеется, здесь не единожды убирались, хоть он и просил не трогать ничего в его отсутствие.

Заперев дверь на ключ изнутри, Арктур рухнул на пол. Перед его глазами была вскрытая гибернационная капсула Веги, и она, его любимая, уснувшая уже навсегда.

Коснувшись лбом дощатого пола, Арктур замер на несколько минут. Рыдания сдавливали грудь, не давая нормально вздохнуть, новый глаз горел огнем – наверное, ему нужно было беречь от слез свежий имплант – а сердце сжимало похлеще приступа стенокардии. И кто только сказал, что боль от потери не может быть физической?

– Я не должен был… отдавать тебя им, – прошептал Арк. Теперь он мог говорить с ней, не боясь, что репортеры сочтут его сломленным или сумасшедшим. – Ну как я мог?..

Стены старой детской комнаты молча смотрели на него. Именно здесь он любил лежать возле окна и мечтать о звездах. Представлять, как вся галактика будет аплодировать ему, когда он станет победителем Кубка Планет. Сейчас Арктуру хотелось умереть или, на худой конец, вернуться в прошлое, чтобы все изменить.