Арлекин

Ричард проснулся, я почувствовала вспышку света от его распахнувшихся глаз, поняла, что он ощущает трубку у себя в горле. Жан-Клод закрыл меня от него настолько, чтобы я не начала задыхаться. Я увидела множество белых халатов вокруг постели Ричарда, старающихся его успокоить.

Теперь я ощущала ночь и лунный свет, и крылья, сильные крылья, бьющиеся в воздухе. Ardeur сразил эти крылья, будто стрелой сквозь сердце. Одно биение сердца, и это были перья и крылья, еще одно - и человек начал падать с высоты на землю. Ardeur взял его силу, выпил это бледное тело до дна, оставив его падать в сплетении его черных волос, спутавшихся от порывов ветра. По мне прошел электрическим разрядом и жаром взрыв силы Ричарда. Он обратился к падающему. Сила мысли. Он вызвал животное этого человека, плоть начали покрывать перья, крылья развернулись как раз в тот момент, когда до верхушек деревьев осталось совсем чуть-чуть. Я почувствовала, как листья скользнули по нашей коже, как крылья сделали отчаянный взмах, чтобы набрать высоту. И в безумии тело продолжало покрываться перьями и перемещать мускулатуру. Когда мы почувствовали порывы ветра, мы оставили это тело, и был момент, когда я смогла заглянуть в лицо Ричарду, смогла увидеть его испещренную заживающими шрамами грудь. И только тогда я вернулась в свое тело, в кровать, к Доновану надо мной, судорожно хватающемуся за мои руки, будто они были единственным материальным предметом в мире. Его глаза были закрыты, изо рта струилась кровь, капая на мою кожу красными цветами.

–Донован, - выдохнула я.

Он открыл глаза, и они были почти черными и больше похожими на человеческие. Он запрокинул голову и закричал. Звук был высокий и жалобный. Этот звук сковал льдом мое сердце, подскочившее к самому горлу. У меня была секунда, чтобы подумать «я причинила ему боль», перед тем, как его тело начало проталкиваться в мое с новой силой, будто мы только начали заниматься любовью. В начале он был нежным, осторожным. Теперь от нежности не осталось и следа. Он погружался в меня настолько сильно и быстро, насколько мог. Он заставил меня кричать и извиваться под ним. Его руки бились об мои запястья, удерживая меня на месте, поскольку его ритм стал просто безумным, его неровное дыхание и облако белых перьев обтекали его, как ореол белого нимба. На секунду я подумала «Ангел», а потом меня накрыл ворох белых перьев, щекоча и обволакивая меня, как одеяло. Он выкрикнул на мне в последний раз, вогнав себя в меня. В последний раз, задыхаясь в облаке перьев, покрывавших нас. Его руки исчезли с моих, но все, что я могла нащупать, были перья и кости, слишком тонкие, чтобы быть человеческими. Огромные крылья били в воздухе надо мной, и я смогла, наконец, разглядеть длинную изящную шею и голову с клювом. Я была поймана в ловушку из вихря перьев и крыльев, поскольку он попытался взлететь. Я прикрыла лицо руками, помня о том, что лебедь может клювом перебить даже человеческую руку. Теперь он почти парил, но поток воздуха был слишком низким. Он упал на пол. Я замерла, слушая, как сердце бьется в глотке. Одно лишь перо длиннее моей руки лежало вдоль моего живота. Мне удалось сдвинуть его, и оно скользнуло между моими ногами и приземлилось возле брошенного на кровать презерватива. Это была его единственная одежда.

Голос Жан-Клода заставил меня расслабиться.

–Je t'aime,ma petite, je t'aime.

–Я тоже тебя люблю, - прошептала я.

В этот момент рассвет накрыл нас, и я почувствовала, как он умер. Чувство, которое бывает, когда теряешь любимого. Я услышала, как рядом упало тело. Реквием лежал черной грудой в складках своего плаща. Один из охранников успел подхватить Лондона и опустил его мягко на пол. Вампиры умирали с наступлением дня, все они. У нас было несколько часов дневного света, чтобы отыскать Арлекина и убить их. Я не была уверена, что Жан-Клод разделял мои желания, впрочем, как и другие вампиры. Но до наступления темноты их можно было не принимать в расчет. Это был свет дня, в котором распоряжались люди. Благодаря Жан-Клоду, я стала главным человеком в городе. Благодаря самобичеванию Ричарда, телохранители слушались меня, а не его. Все, кроме волков. Волки принадлежали ему, но это было и не важно, поскольку мне нужны были профессионалы, а не любители. Мне нужен был Эдуард и его резерв. На тот момент я была бы рада любому резерву, который смог бы помочь в нашей ситуации.

Глава 28

Я была не права. Я не хотела здороваться с прикрытием Эдуарда. Единственное, что мне теперь хотелось, это отослать это самое прикрытие к чертовой матери. А еще мне хотелось вогнать ему пулю в мозг или в сердце. Но он был человеком, так что это было почти невозможно.

По крайней мере я была одета. Я никогда не развязываю драку нагишом. Мне было неуютно оставаться голой перед Эдуардом, не говоря уже о его «резерве».

–Каким местом ты, черт возьми, думал? - наорала на него я. Это был мой вариант защиты.

Лицо Эдуарда ничего не выражало, чистое, мирное, пустое. Это было одно из тех выражений, с которым он убивал, не смакуя.