Арлекин

Он поместил в меня два пальца и прикрыл глаза, концентрируясь, пока не нашел то самое место, размером не больше пятидесятицентовика, располагающееся глубоко внутри, чуть впереди. Он нашел и сразу же завибрировал пальцами вперед и назад. Для оргазма посредством G-точки я была не настолько разогрета, но это было чертовски хорошо. Удовольствие заставило меня раздвинуть ноги пошире, развернуть бедра к нему. Он принял это за приглашение, коим оно и являлось, и задвигал пальцами сильнее и быстрее, пока я снова не закричала.

–Ты влажная, - сказал он голосом, немного приглушенным от желания.

Я кивнула, затаившись.

Он начал поворачиваться ко мне, чтобы войти в меня, но я положила руку ему на грудь.

–Презерватив.

–Дерьмо, - отозвался он, но прополз на коленях к груде полотенец, лежащей за нами. Презервативы обитали в любом месте, в ванной и спальнях, где я могла бы оказаться наедине с мужчиной. История с беременностью в прошлом ноябре заставила меня перестать полагаться только на таблетки. Он проклинал все и вся по дороге, но даже когда надел презерватив, был твердым и нетерпеливым. Один его вид и осознание того, что должно вот-вот произойти, заставили напрячься все у меня внизу живота.

Даже когда я была влажной и зовущей, ему пришлось проталкиваться в меня. По моему телу пробегала дрожь наслаждения только от того, что он входил в меня. я подняла на него взгляд, на янтарные глаза волка на его лице, проявившиеся, потому что ему приходилось прикладывать много усилий, чтобы контролировать себя и при этом нависать надо мной так, чтобы я видела его всего, как он входит и выходит.

–Давай же, Анита, давай, пожалуйста.

Это «пожалуйста» значило, что он уже близок. Я вызвала ardeur. Я бы назвала это уговорами искры разгореться в костер. Сила перетекала в меня, сквозь меня, в него. Ardeur лился сквозь нас теплым потоком силы. Это открыло меня навстречу ему настолько, что ему стало легче двигаться во мне. Я могла наблюдать за ним в отражении зеркальных стен, окружавших нас, видеть, как он входит и выходит, вперед и назад. Он знал, что ardeur поглотил нас, и не старался быть осторожным. Он вошел в меня на всю длину настолько быстро, насколько мог. Он подхватил меня под бедра и поднял с мрамора, держа меня навису своими сильными руками, потому что так ему было удобнее вдвигаться в меня, и очень быстро мы стали настолько влажными, что с каждым его движением раздавался характерный звук. Он нашел удобный ракурс, так что каждое движение отзывалось во всем теле наслаждением, глубоко, очень глубоко. Он двигался так быстро, что скоро его отражение начало потихоньку размываться. Он не был человеком, и обладал скоростью и силой, не свойственным людям. Раньше он волновался. Что может сделать мне больно, но теперь мы выяснили, что я не настолько хрупкая. Он мог быть настолько груб, как бы ему хотелось, не боясь мне повредить. И он был грубым сейчас, когда он почувствовал эту новую силу, новую твердость. Это было похоже, будто он всегда сдерживался, а я просто не знала об этом. Все быстрее, сильнее, пока не растворился размытым пятном в зеркалах, он продолжал вгонять себя в меня до тех пор, пока я не стала извиваться в оргазме вокруг него, крича и сгибаясь от спазмов. Я почувствовала его оргазм во мне, ощутила его в самой глубине себя. Его движения прекратились, голова запрокинулась назад, блеснув прикрытыми глазами. Его пальцы впивались в мои ягодицы, поскольку он держал меня в воздухе, загнав себя максимально глубоко в меня. В это самое мгновение ardeur питался от наших слитых воедино тел. Я питалась. Я впитывала энергию Ричарда, его волка и его человека. Я питалась всем им, каждым дюймом его силы, так же, как владела каждым дюймом его тела. Когда он позволял себе расслабиться, как сейчас, он отдавал много энергии.

Он опустил меня назад, к краю ванны. Он выскользнул из меня, и даже это заставило меня согнуться в спазме. Он свалился в обмороке на свою сторону ванны, поскольку с его широкими плечами было просто больше некуда. Его дыхание обжигало мне живот, когда он привалился ко мне головой. Мне удалось поднять руку и коснуться его волос, но это было все, на что я была способна. Пульс все еще гремел у меня в ушах.

Он обрел возможность говорить:

–Я сделал тебе больно?

Я начала говорить, что эндорфины перекрывают любую боль. Но я уже начала чувствовать боль между ног. Мике я бы ответила «немного», но Ричарду я сказала твердое «нет». У него заморочек больше, чем у Мики.

Я почувствовала, как он неуклюже провел рукой по моему бедру, будто еще не совсем владел своим телом. Он шевельнулся у меня между ног. Я сказала, полу смеясь:

–Нет, не сейчас…

Он поднял руку, и я увидела кровь на его пальцах.

–Я сделал тебе больно? - теперь его голос был нервным, без следа расслабленности.

–И да, и нет, - ответила я.

Ему удалось приподняться на локте.

–У тебя кровь, Анита. Я сделал тебе больно.

Я посмотрела на его пальцы.

–Немного, но это приятная боль. И я буду помнить каждую такую боль.

Его лицо замкнулось, и он уставился на кровь на своих пальцах, будто она была обвинением.