Арлекин моего сердца

Он протянул мне бокал, дождался, пока я выпью вино, забрал его из моих дрожащих рук и, наклонившись, прижался губами к шее, затем стал покрывать поцелуями лицо, шепча что-то уже по-итальянски. Макс по-прежнему стоял сзади, обнимая меня за талию, но вскоре его руки скользнули выше и начали расстёгивать пуговички на блузке. Я попыталась вырваться, но… Вы когда-нибудь пробовали сдвинусь с места шкаф? Нет? Вот и не пробуйте, всё равно не получится. Джанни тем временем оторвался от моих губ и присоединился к Максу в нелёгком деле расстёгивания пуговиц. Я стояла и пыталась осознать, что вообще происходит: почему я позволяю двум мужчинам (двум!) раздевать меня. Почему не вырываюсь, не кричу, не скандалю? Смирилась? Да, наверное. Как сказал когда-то кто-то, несомненно, очень мудрый, «не можешь изменить обстоятельства, измени отношение к ним».

Мужчины наконец-то справились с блузкой и быстренько стащили её с меня, следом отправилась лёгкая юбка и я осталась в нижнем белье. Макс бережно спустил с моих плеч бретельки и очень медленно, смакуя, освободил грудь, сначала одну, потом вторую. Потом расстегрул застёжку и отбросил бюстье в сторону. Джанни восторженно выдохнул и опустился передо мной на колени. Я напряглась, но в этот момент Макс обхватил мои груди ладонями и начал большими пальцами ласкать соски, зная прекрасно, как это на меня действует. И не ошибся. Я запрокинула голову и негромко застонала, почти не обращая внимания на Джанни, который ловко стянул с меня трусики и сейчас осторожно гладил кончиками пальцев мои бёдра, живот, лобок. На секунду представила, как выгляжу со стороны, но картинка, к моему изумлению, вызвала не негодование, а возбуждение: два красивых мужчины и маленькая женщина между ними. Наверное, на трезвую голову я никогда бы не позволила себе ничего даже близко напоминающего то, что сейчас происходило на берегу, но голова кружилась, тёплый ветер ласкал кожу, тело горело под умелыми руками, и я проваливалась в сладкий чувственный дурман.

Я не видела, когда мужчины разделись, просто в один прекрасный момент почувствовала, как Макс… или Джанни… разводит в стороны мои бёдра и горячий язык скользит, лаская и доводя до грани, зател отпуская и снова дразня. Как горячие губы терзают грудь, прикусывая соски, и я удивляюсь, как Макс может одновременно ласкать мою грудь и вылизывать меня внизу…. Как меня приподнимают, осторожно ставя на колени, и я ласкаю ртом два члена, стараясь доставить удовольствие своим мужчинам. Как меня ставят на четвереньки и я чувствую одновременно члены во рту и в горячей киске. Потом всё теряется в чувственном тумане, мне кажется, что оргазмы сменяют друг друга, слышу стоны и рычание мужчин, затем снова, кажется, пью вино… Затем всё гаснет и я очень смутно помню, как захожу в воду, поддерживемая , кажется, Максом, а Джанни споласкивает меня, обливая прохладной водой, потом несёт меня к дому и, нежно поцеловав на прощанье, оставляет одну. Дальше — только тёплый и мягкий сон. И обо всём, что было сегодня и за что мне будет невероятно стыдно, я подумаю завтра…. 

Макс

Утро добрым не бывает… Не знаю, кто это сказал, но это был очень мудрый человек. Солнечный лучик, пробравшийся сквозь оказавшиеся недостаточно плотными шторы, заставил меня повернуть  голову и тут же тихонько застонать от расколовшей череп головной боли. Блин, это что вчера такое было? Я вообще могу выпить достаточно много без тяжёлых последствий для организма. Тем более что вчера, насколько я помню, мы пили просто вино. Но его было… В общем, много его было. Так… Аккуратно встать и добраться до кармашка сумки, в котором лежит спасительный аспирин.

Добыв вожделенную таблетку, я кинул её в стакан с водой, который после ряда мучительных телодвижений смог раздобыть в кухне. Выпив поистине живительную влагу, я прислушался к организму и понял, что жить буду. А вот насколько хорошо и долго, зависит от того, убьёт меня Элис за вчерашнее или нет. Потому как, несмотря на все сделки и договорённости, вчера я поступил, скажем так, не очень хорошо: бессовестно напоил и развёл на секс втроём. О, да! Как же она была хороша! Никаких барьеров, только страсть и желание. Я был прав, предполагая, что её холодность – лишь маска. От воспоминаний у меня даже головная боль прошла.

Тут в соседней комнате раздались тихие шаги и я невольно напрягся: скандала отчаянно не хотелось. Элис вышла из своей комнаты, молча прошла мимо меня, не сказав ни слова, и так же молча закрылась в ванной. Я встал и пошёл в кухню варить кофе, ведь так или иначе, рано или поздно, но поговорить нам придётся, и о вчерашнем в том числе. Дверь ванной щёлкнула, когда аромат кофе уже наполнил кухню, и Элис молча протянула мне чашку. Сочтя это добрым знаком (во всяком случае, скандала, кажется, не будет), я налил ей и себе кофе и вышел на террасу. Мы молча пили получившийся чуть более крепким, чем обычно, кофе и молчали.