Арлерт-Харт (СИ)

Полетел еще один продукт. Там и всякого рода орехи, овсяные хлопья — сухие и сваренные в кипятке; сушеный тростник, хлеб, даже черствый шоколад и, на крайний случай, чеснок. И все это уже в приличного размера кучки, созданной за пару с лишним минут, но добытой большим трудом!

Армин все углы обшарил, залез в главные запасы, трижды прятался под столом от дежурных, только чтобы потом покормить этого голодного птенца. А не слушать его фырканья, которые он бы непременно выразил бы, если бы мог говорить!

Леонхарт держала бесстыжее животное на руках, нагло ухмыляясь каждый раз на его отказы. Армин не обижался на нее, потому что сейчас главным было накормить дите. Но, когда птенец отказался от последнего продукта — этого злосчастного орешка — и когда Леонхарт уже засмеялась в голос, нервы парня сдали, отчего он плюнул на землю и ругнулся матом.

— Армин, не матерись при детях, — цокнув, наигранно возмутилась Энни.

Армин не ответил. Парень вслух перечислял все продукты, которые он достал, загибал пальцы, считая их количество и шансы быть пойманным. Он делал сие с невероятно серьезным лицом прямо перед мордочкой птенца, предъявляя ему все это, как продавец товарный чек покупателю, который не хотел платить.

Злорадство в Энни уступило место жалости и девушка, ободряюще похлопав одной рукой парня по плечу, а другой погладив птенца по головке, сказала:

— Ты молодец, что все это достал, Армин. Кто же виноват, что он такой привередливый.

— Спасибо тебе большое, — с фальшивой признательностью ответил парень.

Он забрал из кучи тут самый орешек, отправил себе в рот и, сделав очень довольное лицо, обратился к птенцу:

— Между прочим, очень вкусно. Жаль, что ты сам это никогда не попробуешь, — гордо заявил он, надругательно после рассмеявшись.

Энни поднесла кулак ко рту, всеми силами подавляя в нем смех, который готов был разнестись по всей округе. Они сидели возле входа в мужскую казарму, в которой собралось достаточно много курсантов и не хотелось, чтобы они все это слышали.

Энни Леонхарт смеется! И от чего? От того, что Армин возмущается тому, что их общее дите не хочет есть!

Общий дитем Энни назвала птенца случайно в разговоре по пути сюда. Армин не посчитал это смешным, сказав, что эта мысль ему даже очень нравится. Правда, очень покраснел и перевел тему на хорошую погоду.

Погода и правда была хорошей. Было только начало марта, а уже ярко светило солнце. После очень суровой зимы, холодных ветров и вечной мерзлоты сейчас было особенно приятно смело подставлять лицо под теплые лучики, прикрывать глаза и думать о том, когда потеплеет еще больше. Энни при всей своей холодности и неизменном прозвище на самом деле очень любила тепло.

Может поэтому она так часто забывалась рядом с этим солнечным мальчиком. Она пропустила свою тренировку, тренировку Эрена и на общее собрание, очевидно, не придет. Завтра она, может, расскажет трем злым парням, почему не пришла, после чего, точно выслушав их смех, засмеется сама себе и подумает:

Что только творит?

Энни думала, что материнский инстинкт — это не такая переоцененная или невозможная вещь. Потому что иначе она никак не могла объяснить все свои действия. Как Армин отдал ей птенца в руки, так она больше не отдавала его назад. Один раз даже возмутилась его очередному сильному укутанью и дала легкий подзатыльник. Нельзя же так с детьми обращаться!

Леонхарт своей грубой и сухой рукой поглаживала птенца так ласково и нежно, что он каждый раз пищал, явно довольный. Вот и сейчас.

Армин громко фыркнул. Ему нравились эти двое вместе. Не нравилось то, что он, кажется, сейчас был тут лишним.

— Может сама его тогда покормишь? Вы же стали близки, — саркастично предложил Арлерт, отворачиваясь от этих двоих и скрещивая руки на груди.

— Мне кажется, что он просто не хочет есть, — спокойно сказала Энни, а потом, взглянув на кучку слишком разных продуктов, добавила, — Или он просто не ест эту еду, а каких-то насекомых.

Армин развернулся к ней, находясь в недоумении от подобного предположения.

— Но это не точно, — пожала плечами Леонхарт, действительно не зная, на сколько близка к правде.

— Как это он не хочет есть? — Арлерт вернулся к ее прежнему вопросу.

Вскинув руками, сообщил:

— Я же подобрал его совсем одним. Он точно никому был не нужен. Забрал, согрел, поласкал — все сделал, кучу внимания проявил. Он всем доволен должен быть. Единственное, что может его беспокоить — только голод.

Энни выслушала эту тираду, разглядывала заведенного Арлерта и только сейчас осознавала, какой этот парень на самом деле недалекий.

И забрал, и согрел, и поласкал, и кучу внимания уделил. Действительно, чтобы еще брошенной всеми душе надо было?

— Я не думаю, что он хочет есть, — сказала Энни, внимательно всматриваясь в черные бусинки.

Они смотрели на нее в ответ, точно полностью согласные с девушкой.

— Как? — изумленно выдал парень. Он придвинулся ближе, уже ласково погладил птенца по головке. Хотя, глупо было предполагать, что этот блондин действительно настроился к нему враждебно, — Я же сделал для него уже все.