Армагеддон

Но все это недовольство зрело подспудно, иногда проявляясь в сжигании русских флагов на митингах одиозных партий, иногда в антирусской риторике отдельных политиков, «окучивающих» избирателей в проблемных регионах. Так было до тех пор, пока в США к власти не пришел простой техасский парень Джо, сначала просто решивший сделать политику «указать России ее место» всего лишь привлекательным лозунгом своей предвыборной кампании…

Вечером Дарья Александровна проводила совещание с военными. Споры, ругань с начальниками участков затянулись далеко за полночь. Военные были в своем амплуа, дотошно залезая в любые щели и выдвигая порой почти невыполнимые требования.

Но все аргументы «против» снимал только один аргумент «за», который генерал Гололобов привел Дарье еще при первой встрече:

— Окончательным судьей в нашем споре станет не правительственная комиссия, а крупнокалиберные снаряды, и результатом такой оценки станет не премия, возвращенная в бюджет, а чьи-то жизни. Так что пусть лучше я окажусь излишне привередлив, чем излишне снисходителен.

Когда все уже разошлись или отключились, а они с Гололобовым задержались, уточняя перечень принятых к исполнению требований военных, Дарья неожиданно для себя спросила:

— Скажите, Илья Александрович, а на западе тоже ведется такое же строительство?

Генерал на мгновение замер, видно по привычке насторожившись, но вспомнил, КТО перед ним, и расслабился.

— Насколько я знаю, нет.

— Тогда почему? Как я понимаю, самые грозные заявления несутся к нам из-за океана и со стороны их европейских союзников. А самые мощные оборонительные сооружения мы строим на границе с Китаем, с которым у нас вроде как все прекрасно.

Генерал задумался:

— Знаете, Дарья Александровна, я не вращаюсь в столь высоких сферах, где обсуждаются такие вопросы, так что все, что я вам скажу, это только мое мнение, но если вам оно интересно, то… Дело в том, что наши юго-восточные «заклятые друзья» гораздо опаснее. Запад давно уже разучился воевать по-настоящему, так сказать, всем миром, с грязью, кровью, трупами, с воздушными тревогами и ночами в бомбоубежищах, со всем напряжением сил народа и страны, с похоронками в каждой семье. А китайцы — нет.

Что же касается риторики, то китайское общество все еще очень сильно контролируемо, и потому им нет никакой нужды годами подогревать избирателей громогласными заявлениями, истерией или еще чем-то подобным. Достаточно того, что они старательно перепечатывают все, что говорится о нас в западной прессе, да регулярно демонстрируют по всем провинциям фильмы, где крутые американские парни крошат в капусту устаревшие русские танки и тощих, но чрезвычайно злобных русских солдат Это очень хорошо удобряет почву. Так что когда настанет день, им будет достаточно одной недели военной истерии, чтобы при полном одобрении народа бросить на нас двадцатимиллионную армию.

— А зачем?

Генерал усмехнулся!

— Знаете, полтора миллиарда человек на девяти с половиной миллионах квадратных километров, это, как ни крути, тесновато. К тому же рядом на семнадцати с лишним миллионах вольготно расположилось всего — сколько у нас по последней переписи? — сто восемьдесят миллионов? Так что их уже давно привлекает наша Сибирь. Тем более что там больше полезных ископаемых, чем во всем Китае. А более-менее легко извлекаемых ресурсов на Земле с каждым годом становится все меньше и меньше. Первое время, пока у власти еще находились те, кто когда-то учился в Союзе, их отношение к России было этаким благосклонно-романтическим и мы могли считать себя в относительной безопасности. Но сейчас к власти пришли те, кто кончал не МГУ и ЛГУ, а Станфордский и Кембриджский университеты, а в Китае учился по школьным атласам, в которых большая часть Сибири была закрашена в цвета Китая и именовалась «временно оккупированной территорией».

Генерал усмехнулся.

— Впрочем, нет, это я загнул, превращения с картами имеют место быть уже давно, а фишку насчет временной оккупации они стали широко использовать только десять лет назад. Но ЭТО мне кажется гораздо более опасным, чем все громогласные заявления американцев или европейцев. Причем, по нашим оценкам, американцы и европейцы, потеряв где-то около одного-трех процентов личного состава своих Вооруженных сил, тут же пойдут на попятную и начнут азартно торговаться с нами, с тем чтобы представить дело этаким военным конфликтом, в котором они, хотя и не достигли заявленных целей, но уж никак не потерпели поражение. Китайцы же будут рваться напролом, не щадя ни своих, ни чужих. И не остановятся, пока не добьются того, чего хотят.

Долинская зябко повела плечами:

— Значит… ЭТО неизбежно (она не смогла заставить себя произнести слово «война»).

Генерал пожал плечами:

— Кто знает? Мне представляется только одна возможность ее предотвратить. Это заставить китайцев понять, что они могут положить здесь все свои двадцать, сорок или шестьдесят миллионов, но так и не продвинутся ни на шаг. А вот это уже зависит только от нас с вами.

6