Армагеддон

- Ладно, сдаюсь. Никакой я не врач и не фельдшер, да и вообще не медик. Прав ты в другом: меня действительно просили, чтобы я порасспросил тебя кое о чём.

Билли был польщён столь полной и безоговорочной капитуляцией.

- Кто тебя прислал? - требовательно спросил он.

Демонстративно оглядевшись, якобы желая убедиться, что рядом никого нет, Дэвид заговорщически спросил:

- А ты никому не расскажешь?

- Обещаю, - абсолютно серьёзно ответил мальчик.

Дэвид ткнул пальцем вверх, словно указывая куда-то в небо.

- Моё начальство, - почти шёпотом сказал он, - очень важные птицы. И знаешь, если ты откажешься отвечать, мне от них влетит так, что мало не покажется.

Билли нахмурился.

- Но ведь это неправильно! - воскликнул он. - Тебя не должны наказывать за то, что я не хочу говорить.

- Ничего не поделаешь, - вздохнул Дэвид. - Такие уж они, эти важные птицы.

- Извини, я не хотел, чтобы тебе из-за меня попало.

- Да ничего, - отмахнулся Дэвид. - Я же понимаю, что ты не нарочно. Затем, сделав вид, что в голову ему пришла спасительная мысль, Дэвид оживился и сказал: - Слушай, а давай мы с тобой притворимся!

- В каком смысле?

- Ну, сделаем вид, что я тебя спрашивал, а ты отвечал. Что говорить, я сам как-нибудь придумаю. Только ты не проговорись, и всё будет в порядке.

- А не слишком ли это похоже на враньё? - осведомился Билли.

Дэвид сделал вид, что думает, а затем, сокрушённо вздохнув, развёл руками, словно признавая поражение.

- Согласен. Враньё это, по-другому и не назовёшь. Ненавижу ложь. Я бы и тебя не пытался обмануть, если бы меня не заставили.

Он встал и стал собирать медицинские инструменты.

- Ладно, пойду я, - сказал Дэвид, - ничего, что-нибудь придумаем.

- Подожди, - окликнул его Билли, когда Дэвид уже стоял у дверей.

Дэвид с умоляющей улыбкой оглянулся и спросил:

- Ну что? Придумал, как мне выкрутиться? Усаживаясь на кровати и поправляя подушки, Билли сказал:

- Нет, выкручиваться не придётся. Пусть всё будет честно. Давай спрашивай. Я обещаю ответить на все твои вопросы.

Дэвид снова подошёл к кровати Билли.

- Спасибо, - сказал он, - ты меня просто спас. Давай сделаем вот как: не буду я тебя ни о чём спрашивать. Ты просто расскажи всё как было. Я перескажу это своему начальству и попрошу, чтобы они тебя больше не беспокоили.

Билли кивнул и стал рассказывать подробно и обстоятельно. Поначалу он пытался сохранять спокойствие и бесстрастность, но чувства взяли своё, и на глаза его навернулись слезы. Мрачные воспоминания нахлынули на него, ожили в памяти, сжали сердце ледяными клещами.

…Он спал. Спал, но сон его вдруг стал тяжёлым и беспокойным. Страх, предчувствие беды пробудили его; он понял: где-то рядом, совсем близко притаилось чудовище. Оно пришло по его душу, оно оскалило зубы и выпустило когти, оно уже почти настигло его…

Инстинкт, до того дремавший в душе ребёнка, на миг пробудился - Билли вытянул вперёд и вверх руки и прокричал невесть откуда взявшиеся слова только что рождённого заклинания. Его первого, оказавшегося сильным и действенным заклинания.

А в следующий миг - взрыв! - Билли зажмурился. - Слепящий огонь, пожирающий всё вокруг.

Его последний крик: «Люпе!..»

Миг - и он снова в больничной палате, в медсанчасти русской космической крепости; он плачет и стесняется своих слез.

Дэвиду захотелось обнять мальчика, успокоить его, но он не позволил себе сделать эту ошибку. Что-то подсказало ему: Билли воспримет как унижение любую попытку общаться с ним не как со взрослым.

Действительно, Билли довольно быстро взял себя в руки и чуть смущённо сказал:

- Извини. Глупо получилось.

- Не глупее, чем у тех, кто заставил меня выпытывать у тебя всё это, сказал Дэвид, почти не кривя душой, - ну что, дорассказать сможешь?

- А больше и рассказывать нечего, - пожал плечами Билли. - Потом… единственное, что я помню, - это пустота, в которой я плаваю, как в воде. Затем и это исчезло. Наверное, я потерял сознание, а когда очнулся, то очутился в этом дурацком госпитале. А всё остальные… они погибли, все… - Чтобы не расплакаться, Билли был вынужден замолчать.

В палате повисла тишина. Билли молча боролся со слезами, а Дэвид украдкой следил за ним, с удивлением узнавая в мальчике самого себя - в далёком детстве.

Уже больше тысячи лет прошло с тех пор, как он, шестилетний ребёнок, остался сиротой: его родители погибли в авиакатастрофе. Только особые способности и редкая сила воли не позволили Дэвиду исчезнуть, раствориться в многомиллиардной толпе нищих, оставшихся безымянными людей. Острый ум, физическая сила, выносливость и ловкость помогли ему выжить и «сделать себя». Как одарённый и перспективный спортсмен, он легко поступил в военную академию Вест-Пойнт и даже получил стипендию. Здесь он отлично проявил себя как в учёбе, так и в спортивных состязаниях, выиграв немало медалей для родного учебного заведения, а затем и для всей страны. Выступал он в классическом десятиборье и в военном пятиборье. Олимпийские игры уже ждали Дэвида, но в его судьбе произошёл новый поворот: он был переведён на службу в отборочный отряд корпуса «Одиссей».