Армагеддон

Пневмоключ размером с карандаш, повинуясь едва ощутимому давлению пальцев, впился в головку очередного болта. Болт пошевелился, начал выворачиваться, но на половине пути застрял - перекосилась старая, полусорванная резьба. Дэвид включил инструмент на полную мощность, приговаривая: «Ну давай же, малыш, нажми, нажми!»

Болт с хрустом перекрутило и разорвало пополам. Отлично! Теперь можно вытянуть решётку на себя, а затем скрутить её на сторону, освободив путь в шахту. А там уж - ищи ветра в поле…

- Хозяин, он здесь!

Поняв, что тихо уйти не удалось, Дэвид позволил себе вздохнуть, а затем отбросил ключ и развернулся, приготовившись встретиться лицом к лицу с противником.

Выхватив оружие, он направил ствол в сторону входной двери в палату, прикидывая, с какой стороны может подойти русский. Келлса изрядно беспокоило, что между ним и противником оказался спящий, одурманенный лекарствами Билли. Но делать нечего: стоило Дэвиду сместиться чуть вправо, чтобы Билли оказался вне линии огня, но при этом он загонял себя в самоубийственную позицию с очень узким сектором обстрела.

Билли всхлипнул сквозь сон.

Дэвид сделал два шага вправо.

Влад двигался по коридору, словно подкрадывающийся к добыче волк. Ноги неслышно скользили по полу, мышцы и суставы работали, как мощные, бесшумные механизмы в тёплой масляной ванне. Пригнувшись, он слился со стеной, к которой прижимался левым боком. Коридор уходил далеко вправо, а в нескольких шагах впереди на пол падало пятно тёплого жёлтого света, вырывавшегося через дверной проём палаты Билли.

Присутствие врага из корпуса «Одиссей» он чувствовал всем телом, разумом, даже особым жжением в костях. Сердце русского майора жаждало убийства, и убийству суждено было произойти. Прожогин мог со стопроцентной уверенностью сказать, кто именно будет его противником, с того момента как он перешагнул порог госпиталя станции. Он определил это по висевшему в больничных коридорах запаху холодной темноты - если, конечно, у холода и чёрного цвета есть запах. Ферменты смерти - до боли знакомые ему - витали в воздухе.

Разумеется, Лучшим вариантом был бы захват противника в плен с последующим пристрастным допросом. Пытать этого гада до тех пор, пока тот не расколется и не выдаст всё, что знает об очередном грязном заговоре проклятых штатовцев против матушки-России. Методы, к которым прибегал Влад в таких случаях, никогда ещё не подводили его.

Будь перед ним обыкновенный, даже очень хорошо подготовленный человек, Влад именно так бы и поступил. Под прикрытием лучшего десантно-штурмового отделения гарнизона он ворвался бы в палату, без труда обезоружил бы противника, а затем, скрутив покрепче, неспешно приступил бы к «сеансу одновременной игры» на всех болевых окончаниях нервной системы пленного.

Но в госпитальной палате Влада ждал не обычный противник. Да, именно ждал… В этом Влад тоже не сомневался. Незнакомец наверняка хотел бы смыться по-тихому, но сейчас он определённо уже учуял приближение «Бурого медведя» и, отбросив мысль об отступлении, приготовился к бою.

«Мы равны друг другу», - подумал вдруг Влад.

Скорее всего противник был настолько же силён и опытен, насколько и сам майор Прожогин. Вполне естественно, что американцы послали на эту операцию лучшего из лучших. Корпус «Одиссей».

По странному капризу его величества случая и её величества судьбы, Церковь Меча и корпус «Одиссей» нечасто встречались в открытом бою лицом к лицу. Счёт редких кровавых поединков за всю историю противостояния был абсолютно равным. У Влада мелькнула мысль, что у него появился шанс нарушить это равновесие. Его противник, конечно, подумывал об отступлении, но выхода отсюда практически нет. Практически… Ещё скажите - формально. Влад достаточно трезво оценивал уровень противника, чтобы при встрече с «Одиссеями» не полагаться на такие банальности, как запертые двери, задраенные люки и тому подобную ерунду. Если в палате есть хотя бы крысиная нора, то противник сумеет улизнуть, было бы достаточно времени. Но именно этого Влад ему предоставлять никак не собирался.

Дело предстояло делать в одиночку. В поединке с бойцом из корпуса «Одиссей» любое прикрытие, даже из самых подготовленных ребят, окажется лишь помехой. Скорее всего противник просто прикроется ими как живым щитом. Двигаясь с необычайной скоростью, он будет заходить им в тыл и уже из-за спин вести огонь по Владу, выжидая момент для удачного выстрела. Кто в такой ситуации уложит больше живых мишеней - американец или сам Прожогин, - одному богу известно.

Нет, захватить этого парня в плен не удастся, не стоит даже мечтать об этом.

Враг либо уйдёт живым, либо будет убит. Другого выбора нет, как не было бы другого выбора у американца, поменяйся они вдруг местами.

Сейчас позиция Влада была хуже, чем у американца, который может держать на мушке дверной проём. Но уйти неприятель сумеет только в одном случае - если ему удастся снять Влада с первого выстрела.