Армагеддон. Книга 2. Выпуск 10 (07)

Дайна наклонилась к ним поближе и тихо сказала: "И они не скрывали, чье место ты должна была занять". Она еле заметно кивнула в сторону Ширли Хэммет.

"Бедная женщина", — сказала Фрэнни.

"Это Дайна решила, что вы можете стать нашим лучшим шансом", — сказала Патти. "А может быть, и последним шансом. Среди вас было трое мужчин — это видели и она, и Хелен Роджет. Трое вооруженных мужчин. А Док в последнее время стал слегка излишне самоуверен насчет этого трюка с перевернутым прицепом. Он просто действовал, как какое-нибудь официальное лицо, и мужчины в тех группах, которые попадались нам по пути — если конечно там были мужчины — не сопротивлялись. И получали пулю в лоб. Они были словно зачарованы".

"Дайна попросила нас не глотать таблетки этим утром", — продолжила Сюзан. "Они, к тому же, перестали тщательно следить за нами, и мы знали, что утром они будут заняты перегораживанием дороги. Больше мы никому не сказали. Знали только мы: Дайна, Патти, Хелен Роджет… одна из девушек, которую пристрелил Ронни. И я, конечно. Хелен сказала: "Если они заметят, как мы выплевываем таблетки, они убьют нас". А Дайна сказала, что они убью нас так и так, рано или поздно, а чем раньше это случится, тем лучше для нас, и нам, конечно, нечего было возразить".

"Мне пришлось держать свою таблетку во рту довольно долго", — сказала Патти. "Она уже начала растворяться, когда я наконец смогла ее выплюнуть". Она посмотрела на Дайну. "Мне кажется, Хелен все-таки проглотила свою. Поэтому она и действовала там медленно".

Дайна кивнула. Она смотрела на Стью с такой теплотой, что Фрэнни стало немного не по себе. "И все это продолжалось бы, если бы не ты, смельчак".

Какое право у нее так смотреть на него? — подумала Фрэн.

Как она может заигрывать с ним, после того что с ней произошло? И все же, она гораздо красивей меня, несмотря ни на что. К тому же, вряд ли она беременна.

Стью посмотрел на Дайну, впервые по-настоящему заметив ее, и Фрэн почувствовала сильнейший укол ревности. Я ждала слишком долго, — подумала она. О, Господи, я ждала слишком долго.

Она случайно взглянула на Гарольда и увидела, что он старательно прячет свою улыбку. Похоже, это была улыбка облегчения. Она почувствовала внезапное желание встать на ноги, небрежно приблизиться к Гарольду и выцарапать ему глаза своими ногтями.

Никогда, Гарольд! — закричала бы она во время этой операции. Никогда!

Никогда!

* * *

19 июля 1990

О, Господи. Сучилось самое худшее. В книгах, по крайней мере, когда это случается, что-то наконец меняется, но в реальной жизни это тянется до бесконечности, как в какой-нибудь мыльной опере.

Позволь, я все тебе расскажу, милый дневничок, хотя мне и не доставляет особого удовольствия это записывать. Мне даже думать-то об этом противно.

Глен и Стью отправились в город за едой (это был Джирард, штат Огайо). Они спросили меня и Гарольда, пойдем ли мы с ними. Гарольд сказал нет — он лучше добудет воды и вскипятит ее. Возможно, уже тогда он вынашивал свои планы.

Марк и Перион куда-то ушли, наверное, за ягодами и еще кое за чем. Я развела костер, чтобы вскипятить котел с водой… и вот приходит Гарольд с котлом (явно только что принял ванну и помыл голову). И вот он вешает свой котел над огнем. А потом подходит и садиться рядом со мной.

Мы сидим на бревне, разговариваем о том о сем, а он вдруг обнимает меня и пытается поцеловать. Я написала "пытается", хотя на самом деле у него это вполне получилось, по крайней мере, сначала, потому что я была просто поражена. Потом я вырываюсь — сейчас это кажется почти забавным, хоть мне и до сих пор противно — и падаю с бревна прямо на спину. Я смяла себе всю блузку и поцарапалась. Тут я начала кричать. Говорят, история повторяется. И действительно, это было так похоже на тот день, когда мы были на моле с Джессом и я прикусила язык.

Через секунду Гарольд уже наклоняется надо мной и спрашивает, все ли со мной в порядке, краснея до самых корней своих только что вымытых волос. И тут я начинаю хихикать.

"Что тут такого забавного?" — спрашивает Гарольд, поднимаясь на ноги. У меня от смеха на глазах выступают слезы. Но потом я понемногу успокаиваюсь и хочу попросить Гарольда, чтобы он посмотрел, сильно ли я поцарапала спину. Но я этого не делаю, потому что он может принять это за ВОЛЬНОСТЬ.

"Фрэн", — говорит Гарольд. "Мне так трудно тебе об этом сказать".

"Может, тогда лучше не говорить?" — отвечаю я.

"Я должен", — говорит он. "Фрэнни, я люблю тебя".

Конечно, я это знала. Было бы проще, если бы он хотел только спать со мной. Но любовь гораздо опаснее. Как ответить ему нет? По-моему, есть только один способ.

"Я не люблю тебя, Гарольд", — сказала я.

Его лицо сразу как-то обмякло. "Это из-за него, не так ли? Из-за Стью Редмана?"

"Не знаю", — сказала я.