Армагедец… или валькирия & горгулья

В отличии от горгульи я пришла в себя не сразу. Она попыталась разжечь факел, но он не загорелся, тогда она достала из сумки небольшой магический предмет в виде фонарика, начала осматривать место битвы, узнавая знакомые лица, но и он почти сразу погас – мы остались в темноте. Через несколько секунд глаза у меня засветились, я поняла это по освещенным предметам, на которые я бросала взгляд, и у горгульи включилось какое-то дополнительное зрение, а, возможно, было всегда: в полной темноте она бегала от одного трупа к другому, вскрикивала, пыталась их растормошить, гнусавила себе что-то под нос, поминая всех богов.

Оказывается, во тьме она видела не хуже, чем при свете.

– Бесполезно, я уже пыталась их разбудить, – толкая тележку, я догнала ее.

– Такое ощущение, что их что-то высасывает. Оболочки пустые, души, как те кирпичи, что у Одина в каменных кладках. Я не чувствую пустоту и холод, но и жизни в них нет. Если не поторопимся и не покинем это проклятое место, нас ждет та же участь.

– Я тут каждую ночь просыпалась.

– Скорее всего, у тебя иммунитет. Ты как портал, стоило начать отключаться, и он вытягивал тебя назад. Но я не ты. Если засну, могу не проснуться. Интересно, а если с собой кого-нибудь забрать? Может, там оклемаются?

– Ну… Только давай поближе к порталу, до него еще топать и топать.

– А родителей не хочешь найти? Они ведь тоже где-то здесь, если их не убили. И король с королевой. И Брунгильда. Уж она бы раскрыла секрет…

Я вдруг заметила, что горгулья зевает во весь рот, чуть не вывернув себе челюсть.

– Нет… бегом! – я схватила ее и потащила за собой. – Только попробуй уснуть! Потому что надежды у тебя не будет, я тебя сама придушу, если ты сейчас вперед меня до того камня, где я сюда вышла, не добежишь!

И мы рванули с места в карьер. Впереди горгулья, я с тележкой за нею.

Мы бежали со всех ног.

Надо заметить, ориентировалась она здесь лучше меня, значительно сокращая путь и выбирая твердую дорогу. Очевидно, мой мир пользовался популярностью, потому что к порталу по берегу озера, а потом реки вела хорошо протоптанная дорожка.

Внезапно горгулья свернула круто в гору.

– Может тележку бросим? – я запыхалась, в груди жгло.

– Нельзя, иначе вернуться не сможем. Теперь, когда ты вернулась домой, твоя связь с порталом могла ослабнуть, – горгулья встала рядом, помогая толкать тележку. Я видела, как ей тяжело. От слабости у нее подгибались ноги, глаза собиралась в пучок, она трясла головой, борясь со сном и зевотой. – Нам осталось подняться в гору, у леса скала… Амулет, вот этот, у меня на шее, приложишь к выемке, четко представишь место, где хочешь оказаться.

– Терпи! Не спи! – приказала я, толкая и ее, и тележку. – А то окажемся у Граммуля…

Горгулья хихикнула.

Аха, смешить ее надо, догадалась я, это возвращает ее к жизни. И все анекдоты разом вылетели из головы. Один только, про медведя с коноплей. И ежик: «косить, не спать! косить – не спать!»

Решила импровизировать.

– А вот сидим мы с тобой как-то на берегу озера укуренные, ржём, глюки ловим. И вдруг всплывает к нам золотая рыбка и просит: «Сколько вам рыбы дать, чтобы вы больше сюда не приходили?» Ты и спрашиваешь: «А в чем проблема, мы ж рыбу не удим?» «Да в завязке я, – отвечает золотая рыбка. – Когда в последний раз со стариком накумарились, целый город с лица земли стерла, на царице его женила и отправила их доживать в старую избу с разбитым кортом… Сложно косяки исправлять, проще не косячить. Я ж три года старухе доказывала, что они со стариком смолоду живут, а столица ей привиделась…»

Слышь, Гуль, а мы с тобой у золотой рыбки рыбу взяли или косячок ей подсунули?

– Не смешно. Долго думала… Про ежика и медведя с коноплей мне больше понравился.

– А этот? – я представила ежиков, бегущих по полю и сметающих все на своем пути, где ежик приказывает: всем стоять, пастись, а потом думает – ну чем мы не кони?!

– Смешно. Только делать им что ли больше нечего? – горгулью повело, глаза у нее уже не открывались, обратившись в что-то среднее между камнем и живой плотью. Она ползла за тележкой, прицепившись к ней, а я тащила обеих. А до высокого камня – выступ скалы в виде стелы – оставалось метров сто, но в горку.

– Гуля прости, но так надо! – и я ее пнула.

Надеюсь больно. На несколько секунд ее это взбодрило. Преодолеть стометровку не хватило, пришлось пнуть еще разок. Второй раз она на пинок среагировала слабо.

Наконец, остановились у камня.

Горгулья, в совершенно невменяемом состоянии, начала стягивать с шеи амулет, запутавшись в цепочке. Пришлось снова помочь, порвав цепочку, сунув амулет в ее в руку, схватила тележку и подтянула к себе, сама приложила руку горгульи к явной выемке, о которой она упоминала, и представила свою любимую кровать. И сразу почувствовала, что нас куда-то засасывает.

Лишь бы не промахнуться, помолилась я, пытаясь представить дом еще отчетливее. И лишь на мгновение в уме проскользнула картина сестринской семейной идиллии, кольнувшая сердечную чакру притупленной завистью.

Нет-нет, домой! В мою прогнившую насквозь халупу!

Глава 7