Армагедец

Угрозы не чувствовал: пирамида, пронизанная лучами заходящего Солнца, была прекрасна. Сквозь резные, иначе и не скажешь, боковые грани было видно далекое небо с плывущими по нему подсвеченными розовым, красным и фиолетовым облаками.

— Да… — снова вслух и очень многозначительно сказал Он.

Постоял, пожевал привычно губами, обошел сооружение по внутреннему периметру, глянул под ноги и невольно поразился. Тонкая вязь: листочки, гроздья, мелкая сеточка, невиданное переплетение лиан… Снял сапоги, как же можно. Через тонкие носки ощутил подошвами чистую прохладу металла.

Представитель Власти на следующий день долго разглядывал из-за ворот сияющую громаду конструкции, а когда Хозяин вышел к нему, спросил нерешительно:

— Это же дорого, поди? Столько меди…

— Да не медь это вовсе, — спокойно ответил Он, — обычный черный металл, только напыление медное, почти десять литров ушло. — И достал оплаченный чек, случайно завалявшийся в легкой рабочей куртке.

— Ты посмотри, вот что творят новые технологии, никогда бы не подумал, японская, наверное? — одобрительно качал головой гость.

— Нет, наша, — с нескрываемой гордостью ответил Хозяин. Изнутри все сияло медью, аж глаза слепило.

— А то в округе медные провода исчезают, ворует кто-то, похоже, — решил объясниться представитель Власти, — да, видать, залетные, не наши.

— Это кому же провод-то нужен, пусть и медный? — Он искренне недоумевал.

— Смотрите, Док, ежели к вам наведаются, шуганите их.

И слуга Закона, убедившись, что здесь все чисто, степенно удалился.

Пирамида между тем словно манила, притягивала его. Все свободное время Он теперь старался проводить в ней. Поставил старое кресло-качалку, маленький столик и часто когда читал, а когда и дремал внутри чудесной конструкции, поражаясь тому, как тут спокойно, чинно и благостно. Самочувствие его заметно улучшалось, отпускали привычные пульсирующие головные боли. Мышцы становились гибкими, словно после хорошего отдыха и легкой тренировки.

— Ты прекрасно выглядишь, — заметила как-то соседка, — помолодел, даже седых волос поубавилось.

Бреясь на следующее утро, Он и сам обратил внимание, что разгладились, напрочь исчезли огорчительные, предательские морщинки и лезвие шло гладко, словно лет десять тому назад. Ополоснулся холодной водой, брызнул одеколоном, вышел на порог, неожиданно для самого себя подошел к турнику, подпрыгнул легко и сделал два подъема переворотом.

— Положительно что-то меняется, — сказал привычно вслух.

Спустя неделю изменения уже трудно было не заметить, а тем более скрыть. Старенький брадобрей только хитро качал головой, когда Он начал было рассказывать о шампуне, который порекомендовал сын. Да и партнеры по бильярду в голос утверждали, что он скинул лет пятнадцать-двадцать.

Как-то и соседка не выдержала:

— Я тоже хочу так, — истинно по-женски сказала она, — все отдам, только пусть и я так изменюсь.

Теперь все свободное время они проводили в чудесной пирамиде, благо, погода благоприятствовала. Часами разговаривали, читали, даже ели тут же.

Будничным октябрьским днем, прозрачным и прохладным, они вместе выбрались в Город, по делам, разумеется. Клерк в банке сначала опешил, потом засуетился.

— Вы великолепно выглядите.

— Да, местные минеральные воды творят чудеса. Можем на паях построить лечебницу или наладить выпуск в промышленных масштабах, — величественно обронил Он.

В уютном кабинете шефа обговорили и эту идею. Потом зашли в модный салон. Оделись. Теперь на молодую эффектную пару обращали внимание. Посидели в ресторане, заказали по старой памяти приличное вино, и вокруг пошла приятная, тихая суета.

— Док! Чудно все это, — говорил доверительно представитель Власти, — мы теперь на вид, считай, ровесники.

Он молча достал пару брошюр, валявшихся в машине. «Омоложение без пластической операции», несколько дней назад пришли по почте, а вроде никто и не заказывал, да мало ли что сейчас рассылают. По-старинке или в электронном варианте.

— Современная наука творит чудеса, да и вода в наших краях замечательная, — не стал вдаваться в подробности и детализировать.

В конце октября, когда холодные ветры в долине стали срывать пожелтевшую листву, агрегат неожиданно остановился. Он сидел за столом в этот момент, ел свежеприготовленный салат с ветчиной и хлебом, как вдруг непривычная, давно забытая тишина восстановилась в доме. Даже компрессор холодильника предательски молчал в эту минуту. Только компьютер перезагрузился, рявкнули победно могучие колонки, принтер вежливо попросил бумагу и в несколько секунд выплюнул ее заполненной.

Он подхватил еще теплый лист, по старой привычке потянулся за очками, потом хмыкнул: «Двенадцатый кегль[42], ерунда».

«Программа выполнена полностью, и предназначение исполнено»,

— уведомлял электронный мозг — и снова никаких объяснений, даже тени намека нет на то, что все происшедшее и происходящее должно значить.