Армас. Зона надежды

Мечтаю снять джинсовку, но не хочется смущать окружающих следами от капельницы на руках.

Вадим собрал вокруг себя сразу трех девиц в шортах, ему точно не до моих рук. Вряд ли о старушке и ее Альцгеймере разговаривают. Теперь я хоть в обморок перед ним грохнусь, не заметит. Тьфу ты, совсем не о том думаю.

– Здравствуйте, вы бабушку не видели? Приглядитесь. А вы?

Нет, нет, нет. Никто не смотрит на старушек, и даже на одиноко бредущих детей. Всем плевать.

Мой компаньон совсем пропал из виду. Может, оно и к лучшему. Люди в отряде, конечно, нужны. Но не такие безответственные. Естественный отбор по-армасовски – либо ты остаешься навсегда, либо уходишь, едва столкнувшись с трудностями.

Захожу в маленькое здание из светлого кирпича. Какая-то фирма. Охранник на входе читает газету.

– Здравствуйте, к вам такая женщина не заходила? Может, просила о помощи.

– К нам такие не ходят.

– А можно, я оставлю вам ориентировку?

– Иди отсюда, пока не получила.

Следит, пока я не отойду, и возвращается к чтению. В отместку заклеиваю ориентировками всю дверь. Чтоб ты замучился их отдирать, властелин мира.

В кармане нащупываю две персиковые косточки. Можно посадить в горшок. Никогда не занималась подобным. А вдруг выйдет толк, и после меня в мире останется персиковое дерево.

Теплая рука опускается на плечо. Я быстро поправляю джинсовку. Глаза у Вадима довольные, будто нашел пять тысяч рублей.

– Мальчик на велике сказал, что видел нашу бабулю в супермаркете!

– Так чего ты прохлаждаешься? Дуй в магазин.

– Был я там. Опросил четырех кассиров и двух охранников. Без толку. Либо пацан перепутал, либо они невнимательные вороны. Сам магазин обошел на три круга, под каждый холодильник заглядывал.

– Все бы тебе веселиться.

– Может, это форма психологической защиты. Я чего пришел-то? Может, пойдем вместе на мою сторону? Там хоть какие-то знаки появляются.

– Хорошо. Подожди.

Пока он хлопает длинными ресницами (и почему у мальчишек они обычно лучше, чем у девчонок?!), бегу назад, к палатке с фруктами. У продавца наплыв покупателей. Одним он взвешивает виноград, другим расписывает прелести апельсинов.

– Эй…

– Красавица! Нашлась твоя бабушка? – Радуется мне, будто встретил старую знакомую.

– Нет еще. Как тебя зовут?

– Башир, что означает «вестник радости»!

Как красиво. А вот мое имя переводится как «добрая, хорошая», и это абсолютная неправда!

Возвращаюсь к Вадиму.

– Сразу бы сказала, что тебе нравятся работящие. Я, между прочим, забиваю за тридцать секунд пятьсот гвоздей.

– Угу, левой ногой.

– Как ты угадала?! А руками – так вообще подковы гну.

Переходим дорогу. Лихач на красной иномарке не останавливается, хотя мы идем по зебре. И Вадим придерживает меня за локоть.

– Как твое имя переводится?

Делает умное лицо и говорит:

– В переводе с древнекитайского имя Вадим означает «человек, приятный во всех отношениях». В переводе с египетского – «великий ум, мыслитель». А древние римляне говорили про Вадима кратко, но емко: «Супермен»!

– Так и говорили?

– И еще много всяких лестных определений. А твое имя что означает, о прекрасная Агата?

– В переводе со всех языков мира: «Испепеляющая взглядом наглых врунов»!

В молчании приклеиваем несколько листков. Не хочется казаться беспомощной, но все же произношу:

– Давай посидим, ногу натерла.

Ноги мои в старой удобной обуви чувствуют себя хорошо, а вот общее состояние оставляет желать лучшего.

– Ух, как вовремя ты предложила! Я так устал, так измучился. По дороге потерял несколько позвонков и суставов, но мужественно молчал. Не хотел выглядеть перед тобой трухлявым пнем. Я ведь старше тебя на целый год и два месяца.

Плюхается на ближайшую лавку и картинно отдувается. Он очень легко к себе относится, и это его плюс.

– Откуда ты знаешь? Про год и два месяца?

– Вскрыл архив ФСБ. Ну не смотри на меня так гневно, испепеляющая взглядом Агата! Поспрашивал про тебя у разных осведомленных людей.

– Например.

– Например, у Объекта.

– Что он еще говорил?

– Что ты владеешь ушу, джиу-джитсу, жмешь от груди пятьдесят кэгэ и бегло говоришь на всех скандинавских языках. Не смешно, да? Он просто сказал, что если я тебя обижу, то сначала он мне накостыляет, а потом и Суворов подключится.

Улыбка растягивает губы. Вот это больше похоже на правду. Надеюсь, Санька не разболтал ничего лишнего.

– Ну, чего расселся, трухлявый пень?! Дел невпроворот.

Вместе мы бодро опрашиваем прохожих и сворачиваем в переулок, здесь спокойно и прохладно. Доклеиваю последние пять листовок.

– Агата, а почему все-таки «Объект»? Он же Сашка.