Армейские байки. Как я отдавал Священный долг в Советской армии

Через несколько дней мой начальник штаба, завершив все свои дела в Министерстве обороны, улетел выполнять свой интернациональный долг, а я остался догуливать отпуск, неожиданно растянувшийся во времени. Следуя правилу, что, цитирую, «ебут не за то, что сделал, а за то, что попался», Дьяконов каким-то образом прибавил мне к отпуску несколько дополнительных дней. Когда я в начале декабря вернулся в Кутаиси, выяснилось, что по таинственным причинам я, оказывается, уже приехал в полк 27 ноября, о чем черным по белому извещала запись в строевой части. Командир полка, столкнувшись со мной в коридоре, спросил, хорошо ли я отдохнул?

– Конечно! – ответил я. – Грех жаловаться!

– А работой тебя уже обеспечили? – поинтересовался подполковник Сидоренко.

– Конечно! Грех жаловаться!

На самом деле, жаловаться мне было на что. Воспользовавшись моим отсутствием, по кабинету «прошелся Мамай». Видимо, оставшиеся без моей заботы офицеры «кабачков» самостоятельно восполняли свои запасы канцелярских принадлежностей. В своем первом же письме домой я отправил заказ на несколько коробочек плакатных перьев, простые и цветные карандаши и кнопки. В Кутаиси этого ничего не было. Так же, как и снега, кстати. Стояла уже середина декабря, но ярко светило солнце, было тепло, офицеры ходили в рубашках, ну, а мы, естественно, в х/б.

Внезапное оскудение запасов моих рабочих принадлежностей вовсе не означало, что я теперь мог бить баклуши. Надо сказать, что две трети моего рабочего времени уходило на чисто бытовую проблему. Можно сказать, оформительскую: в мои обязанности входило изготовление табличек. Для штаба, для складов, для клуба и т. д. Эта технология заслуживает отдельного рассказа.

Сначала из обычного оконного стекла вырезался фрагмент необходимой площади и конфигурации. Таблички бывали или небольшие, прямоугольные, для внутренних помещений, или побольше, почти квадратные, для улицы. После обработки краев – стекло не должно было представлять опасности для рук – поверхность стекла смазывалась яичным белком. Никакой другой клей не шел ни в какое сравнение с этим экологически чистым продуктом. На слой яичного белка к стеклу приклеивалась фольга, опять же в зависимости от требований, серебряная или золотая. Фольга должна была полностью закрывать стекло и плотно прилегать к поверхности, не оставляя пузырьков воздуха. Следующим этапом становилось нанесение зеркального трафарета. Допустим, вам необходима была табличка «Склад ГСМ». Обратная сторона размечалась сеткой из квадратиков необходимой площади, в которые карандашом вписывались буквы в зеркальном отображении. Если по краю таблички требовалась рамка, а так было почти всегда, ее тоже нужно было нарисовать. После этого вся ненужная фольга удалялась. Трафарет вырезался с помощью любого острого инструмента. Я предпочитал скальпель. Его удобнее было держать в руке, и он дольше, чем бритвенное лезвие сохранял свою остроту. Итак, на стекле оставалась надпись из фольги, которую теперь следовало покрыть слоем мебельного лака. Лак обязательно должен был быть прозрачным, чтобы не нарушать цветовую гамму. И, наконец, последний этап работы: обратная поверхность таблички, поверх лака, закрашивалась краской – или красной или бордовой. Все – ваша табличка была готова, и ее можно было вешать туда, куда требовалось.

За эти месяцы я так навострился делать эти таблички, что мог выдать несколько штук за один рабочий день. Все необходимые материалы всегда находились под рукой. Исключение представляли яйца. Кабинет не был приспособлен для длительного хранения продуктов питания. Поэтому за яйцами я ходил к прапорщику Морошко, начальнику продовольственного склада. Белки шли в дело, а желтки я выпивал, не пропадать же продукту! Прапорщик Морошко был родом из Белоруссии, и свое продовольственное хозяйство всегда содержал в образцовом порядке. На его полках хранилось все, что угодно, даже тушенка, доставленная в СССР во время Второй мировой войны! Иногда, если он пребывал в добром расположении духа, начальник продовольственного склада мог выдать дополнительные деликатесы. Чаще всего он делился с нами сухим пайком. Этого добра всегда было навалом, а в качестве закуски сухпай ничем не уступал другим незамысловатым блюдам нашего неуставного стола. К сожалению, прапорщик Морошко погиб летом следующего года. Разбился на машине по дороге в Тбилиси.

В декабре Дьяконов прислал письмо. Он попал в Герат. Сообщал, что устраивается помаленьку в полученной комнатке, читает, смотрит телевизор и подшивает новую форму. Передавал привет всем друзьям и врагам. Врагов звал к себе. Я и не предполагал, что они у него были! Видимо, сказывалась жизненная неопытность. В моем возрасте – какие бы неприятности ни происходили – все казалось замечательным, прекрасным и добрым, в том числе и люди.