Армия

Молоток и в казарме казался ненадёжным, а в деле показал себя как источник повышенной опасности. Во время третьего удара, сорвался с ручки и улетел в сугроб. Нашли, насадили, продолжили. Всё снова повторилось. Пока прорубили сантиметров двадцать, неоднократно заехали друг другу по рукам, изучили траекторию полёта молотка, научились от него уворачиваться, продолбили углубление в бетонной площадке, пытаясь поглубже насадить молоток на ручку. Приблизительные подсчёты показывали, что с такими темпами мы, если не замёрзнем насмерть и случайно не поубиваем друг друга, сможем попасть только на завтрашний ужин. А есть хотелось уже сейчас. Первые полгода в армии есть хочется всем и всегда. Можно не показывать вида, можно терпеть, но есть хочется. Тогда хотелось.

Решили продолжить бить не молотком, а обухом топора. Действительно, удар получился значительно сильнее – зубило прорубило целый сантиметр и улетело в бочку. Всё – приплыли. Попытки вытрясти его из бочки оказались безуспешными. Зубило вставало поперёк и никак не хотело выпадать ни через горловину, ни через уже прорубленную щель. Попробовали использовать вместо зубила топор. Удобнее, чем зубило, но прорубает меньше, а молоток также продолжает улетать. Тогда я, в сердцах, рубанул по бочке топором. И о чудо, сразу прорубил сантиметров десять. Почему раньше не додумались? Минут через десять или пятнадцать все три бочки оказались вырубленными. Положив бочки на бок, обухом топора загнули выступающие края, отдавая дань перфекционизму. Результаты работы, вероятно, не стали абсолютно идеальными, но учитывая сложившуюся обстановку – несовершенство инструментов, отсутствие опыта, зима, тёмное время суток, наличие мыслей о доме и о том, как хорошо было бы поесть, нелестных мыслей о сержанте, армии и самих бочках, они (результаты) приблизились к идеальным до теоретически невозможного состояния. Всё.

В казарму идти не хотелось, на улице было холодно. Пошли в пекарню. Не в саму пекарню, а в коридорчик. Там тепло и скамейка. Дошли, присели. На вопрос пекаря, который выглянул из пекарни, сказали, что рубили бочки. Согреемся и уйдём. Вид, вероятно, был несчастным и измученным. Пекарь выглянул ещё раз и протянул нам булку горячего белого хлеба. Безвозмездно. Сжевали её тут же. Сделали ещё один круг по городку, изображая строй, и пошли докладывать.

Сержант принял работу «на слово». К учёбе не привлекал. Разрешил отдохнуть и обогреться. А как отдыхать то?! Если на кровати лежать нельзя. Отдыхали сидя на табуретках. Про освоенную технологию рассказывать не стали. Так бывает. Если никто тебе не показывал, как делать – делаешь, как додумался. Если в процессе придумываешь что-то более эффективное и простое, то в большинстве случаев, это простое воспринимается как «Что же ты сразу так делать не стал?», «Дураку понятно, что так и надо!» и т.д. В общем никакого стимула делиться. Оставили, на потом. Вдруг ещё раз придётся или, когда нужно будет кого ни будь озадачить.

То, что может быть придётся озадачивать, я воспринимал вполне серьёзно. Вот если стану, когда ни будь, старослужащим, а тут снова бочки нужны, ну и придётся молодого озадачивать. Я не люблю озадачивать, но, если приходится, стараюсь делать это как можно подробней и тщательней. Не ограничивая простор для опытов, но делясь своим, уже наработанным и пережитым.

Из практических опытов и наблюдений. Озадачивание может быть двух типов или ставится задача про то, что нужно получить в итоге, или что и как нужно сделать. Тогда в первом случае задание может быть выполнено на усмотрение исполнителя, для заказчика важен результат. Как в случае с бочками. А во втором случае, заказчику важно, как это будет сделано, а итоговый результат (как оно будет работать) – дело случая. Кого и как озадачивать – это на усмотрение заказчика. Я почти всегда прошу сделать на усмотрение исполнителя, чтобы в итоге получилось то, что мне нужно. А вот это «нужно» уже описываю подробно.

А обучение продолжалось. Иногда я заступал дневальным. Учить морзянку во время дежурства было не нужно, но жизнь легче не становилась. У дневального свои трудности, проблемы и сложности. Например, ночью сложно пройти мимо шкафа в тамбуре. Тамбур это такая холодная комнатка перед входом в казарму. И в ней шкаф, для хранения мётл, лопат, полотёров. На одной из полок лежал здоровенный кусок хозяйственного мыла. Как же он по ночам был похож на кусок сыра.

Пару раз рука сама открывала шкаф, хватала кусок «сыра» и уже перед самым лицом запах мыла пробуждал полудремлющее сознание. А если положить мыло обратно на полку, то оно снова становилось похожим на сыр. Однажды от мыла кто-то откусил здоровый кусок. Реально откусил. Следы зубов были чётко отпечатаны. Искать долго не пришлось, Никита признался сам: «Вот он – этот герой!» и ткнул в себя пальцем. Вот такой он был, наверное, и до сих пор остался, простой и бесхитростный.