Армия монголов периода завоевания Древней Руси

Таким образом, перед Великим Западным походом (т. е. походом на Русь и Восточную Европу) общие военные силы Монгольской империи можно оценить в 250–260 тыс. человек. По результатам Великого Западного похода эта численность если не увеличилась, то по крайней мере сохранилась — потери монгольской армии были, видимо, покрыты за счет тюркских и финно-угорских народов Поволжья, вообще кипчаков всей Дешт-и-Кипчак. Дело в том, что потери монгольских войск часто преувеличиваются в литературе, хотя в источниках данные на сей счет весьма скудные. Поэтому возможны только приблизительные оценки на базе немногочисленных источников. Так, по Великому Западному походу есть несколько цифр в источниках касательно потерь монголов — они потеряли 4 тыс. под Козельском[171] и каждого тридцатого в битве при Шайо в Венгрии[172]. Обе цифры приблизительные, но они, видимо, указывают на весьма чувствительные для монголов потери: в первом случае про Козельск так и сказано Батыем — «злой город», а во втором — сам факт сохранения цифры потерь в ЮШ, не склонной обычно сообщать о неудачах своих персонажей, наводит на такую же мысль. Возможно, что все потери на Руси за кампанию 1237/38 г. равнялись потерям под конец ее у Козельска. И если принять, что эти 4 тыс. человек, потерянные под Козельском, дали примерно такую же долю потерь от всего войска Бату, что была и при Шайо, то тогда получается, что при этом сражении абсолютная величина монгольских потерь в одной из решающих битв в Европе оказалась в пределах 2 тыс. человек. Ведь для сражений с венграми у Бату было только две трети от численности всего войска (монголы после погрома Руси разделились на несколько корпусов в своем походе в Польшу, Чехию и Венгрию), т. е. всего примерно 60 тыс. человек.

Таким образом, возможная оценка потерь монголов за 1236–1242 гг. составляет порядка 15–20 тыс. человек, что примерно равно потерям корпуса Субэдэя и Чжэбэ в ходе их рейда в 1221–1224 гг. В последнем случае монголы быстро восстановили потери за счет восточнотуркестанских племен. Так и потери армии Бату на Руси, Поволжье и Северном Кавказе могли быть быстро компенсированы — частично за счет резервов империи, а частично за счет набора (добровольного или насильственного) на вновь завоеванных территориях. Такой набор был проведен за счет народов Северного Кавказа, Поволжья и Руси, это можно заключить из свидетельств источников, относящихся к 1238–1241 гг. Например, в составе «Юань ши» есть жизнеописания кипчаков, алан и канглов, чьи предки перешли на сторону монгольских войск во время Великого Западного похода. Например, аланский князь Арслан перешел к монголам вместе со всей своей дружиной: «Первоначально, когда войсками Сянь-цзуна[173] был окружен город Арслана, Арслан вместе со своим сыном Асланчином вышел из ворот с приветствием войскам [Мэнгу-каана]. Государь пожаловал [его] собственноручно написанным рескриптом с повелением самостоятельно командовать людьми асов, хотя и оставил [при себе] половину его воинов, а всех остальных вернул ему, чтобы те стояли гарнизонами в пределах [своей страны]»[174]. Аналогично поступали и другие аланские феодалы, а также кочевавшие в северокавказских, причерноморских и приуральских степях кипчаки и канглы[175].

Есть некоторые сведения на этот счет и в русских летописях. Русский летописец середины XIII в. написал об участи взятого в плен при битве на реке Сить в 1238 г. князя Василька Константиновича, отметил, что его «нудиша, и много, проклятии безбожний Татарове (по) обычаю поганьскому быти в их воли и воевати с ними»[176]. Если сам князь отказался подчиниться, то кто-то из простых ратников все же вступил в состав татарского войска — в Венгрии русские были отмечены среди монгольских армий. Так, венгерский очевидец событий Магистр Рогерий писал, что при осаде одного из венгерских городов он «был окружен множеством плененных русских, куманов[177], венгров и меньшим числом татар»[178], а перед битвой при реке Шайо в 1241 г., по свидетельству Фомы Сплитского, из монгольского войска «один перебежчик из рутенов[179] перешел на сторону короля»[180]. Впрочем, сам факт дезертирства и добровольной помощи сведениями русского перебежчика косвенно указывает или на насильственность включения русских в состав монгольской армии, или на наличие в нем хашара, набранного на русских землях.

Резюмируя все вышесказанное, можно заключить, что численность войск Монгольской империи постоянно росла — от 100 тыс. в момент консолидации Чингисханом монгольских и монголоязычных племен в 1205–1207 гг. до 250 тыс. при каанах, первых его преемниках. Такая величина всех регулярных военных сил Монгольского государства позволяла вести 2–3 крупные военные кампании одновременно и при этом еще выделять отдельные отряды для карательно-полицейских операций локального характера.

2.4. Дислокация армий Монгольской империи