Армия России. Защитница или жертва? Как мы снимали Сердюкова

Звонок, Андрей:– Прокомментируйте, пожалуйста, испытание гиперзвукового двигателя в Америке. Скоро ли нам удастся полетать на гиперзвуковых самолетах? Второй вопрос – про подводную лодку в Мексиканском заливе.

М. Тимошенко: – В Мексиканском заливе атомной подводной лодке делать нечего. Это лужа, в которую такие киты не заплывают. А про гиперзвуковой самолет скажу следующее. Виктор Николаевич сегодня убедил меня в том, что мы еще в 80-х годах такой летательный аппарат имели, но потом Михаил Сергеевич деньги на это перестал давать, и мы закрыли тему.

В. Баранец: – Про лодку, Миша, ты считаешь, неправда?

М. Тимошенко: – Вранье.

В. Баранец: – Ты правильно считаешь. У меня тоже есть догадка. Знаешь, как я раскусываю эти вещи? Я взял 30 сообщений Пентагона, ЦРУ, когда российские лодки лазают у американских берегов и чуть ли не чешут нос об их побережье. Это всегда совпадает с тем, когда военно-промышленный комплекс выколачивает у Конгресса деньги. Они сейчас говорят, что у нас слабые акустические системы, и как раз Пентагон недавно жаловался на то, что им очень мало в этот сектор денег дали.

М. Тимошенко: – Американские морские акустические системы не позволяют нашим лодкам бесконтрольно выйти в океан.

Звонок, Андрей:– У меня сложилось так, что я со школы занимаюсь историей Первой мировой войны. К чему я это говорю? У меня сейчас интерес – немецкий подводный флот этого периода. Я могу доказать, что восстановление германской армии так быстро произошло, потому что они сохранили кадры. Они ходили в море на посудинах, летали на старых самолетах. А когда это было разрешено, выстрелили моментально. И против их машины, с тем опытом, который они имели, никто бы не устоял – ни в Европе, ни в мире.

В. Баранец: – Да, они сумели сохранить офицерский корпус.

Андрей:– У меня в связи с этим вопрос. Как у нас с сохранностью кадров? Это самое главное, я считаю.

М. Тимошенко: – А вы не знаете? Да наши кадры никому не нужны.

Андрей:– Что-то нужно делать, чтобы людей сохранять.

М. Тимошенко: – Есть только один способ. Берешь березовое полено и того, кто отвечает за сохранность кадров, и поперек хребта. Другого способа нет.

Звонок, Сергей:– Я бы задал Сталину такой вопрос. Иосиф Виссарионович, когда же вы вернетесь и наведете порядок в этой стране?

В. Баранец: – Я вспоминаю то время, когда мы, группа офицеров Генерального штаба и Министерства обороны, были в Гори, прошли в музей. И один из наших офицеров со вздохом сказал: «Вставай, отец, страна в беде».

М. Тимошенко: – Вот в новостях упоминали Роскосмос. Товарищ Сталин, неплохо зарекомендовал себя такой метод управления наукой, как «шарашка». Нельзя ли переименовать Роскосмос в «Росшараш», одновременно с тем, чтобы забор охранялся не только от проникновения снаружи, но и изнутри. На место ведущих специалистов (мы же помним, все время были проблемы с разгонным блоком: то топливо перельют, то какая-то труба у них засорилась в блоке) взять Клаву с АЗС – у нее перелива топлива не бывает – и Васю из ЖЭКа, который 25 лет трубы чистит в любом состоянии. А менеджеров всех выгнать с волчьим билетом и показать их по телевизору, чтобы все видели.

В. Баранец: – Михаил, скажи, прав ли я, если скажу, что в той военно-технологическая или военно-техническая яма, в которую проваливается не только Роскосмос, но и другие отрасли нашего оборонного или космического сектора, мне кажется, мы начинаем уже щупать ногами дно.

М. Тимошенко: – Да. Сколько же можно было? В 1996 году Михаил Сергеевич начал это все гробить. Ему придумали оборонную достаточность. Вот все и началось.