Армия США. Как все устроено

Прошла неделя. Мы, естественно, об этой глупой затее забыли. Совсем. Я собирался в Дагестан, где наши чекисты и менты воевали с бандитским подпольем. И это была знатная рубка. В год только дагестанское МВД теряло убитыми под триста сотрудников. Бандиты чуть больше. И вот тут на Шаболовке раздался звонок. Трубку подняла продюсер Татьяна.

– Это посольство США в Москве.

– Простите?

– Ну, вы обращались к нам.

– Эээ… А по какому поводу?

– Поездка в армию США. Программа готова, можете лететь. Пентагон дал добро. Вам надо прибыть к нам и пройти собеседование.

Еще через день наша машина припарковалась в Большом Девятинском переулке.

Нас двое, я и Татьяна. Вход, «рамка», охрана.

– Оружие есть?

– Нет.

– Колющие-режущие предметы?

Я, наученный опытом, привычно бурчал под нос:

– Нет.

А вот продюсер, веселый человек, радостно сообщила:

– Есть! Ножнички!

Потом я ждал около часа. Ее обыскивали, опрашивали, снова обыскивали.

Войдя вовнутрь, она уже не улыбалась.

– Вот с…! Всю душу вымотали.

– Ага. Ты нашла где шутить.

Американская эпопея моя началась, как говорится, весело и непринужденно.

Верхом на машине времени

Все-таки Ту-154-й маловат для трансатлантических перелетов. Тесные кресла, поза эмбриона, скудное угощение. Сначала, промежуточно, приземлились в ирландском Шенноне. Мы глотнули пивка, наш самолет – керосина. Потом несколько часов тряслись над Атлантикой. Компания была небольшая. Я да Виталик Дуплич, оператор. Третьим был Петр Черёмушкин, сотрудник посольства США в Москве. Его нам выделили в помощь как организатора наших побед и переводчика. Оператор Виталик пятидесяти лет, небольшого роста, юркий, поджарый, стеснительный, аскетичный.

Обычная внешность. Вот только стрижка… У Виталика недлинная челка, срезанные виски, а позади, от затылка – длинные волосы, напоминающие лошадиную гриву. Иногда, чтоб скрыть седину, он свою гриву подкрашивает. Наш режиссер Чернов однажды, сделав озабоченное лицо, предостерег:

– Виталий, ты смотри. Аккуратнее.

– А что такое?

– Не перебирай с краской. Выглядишь хорошо. Не ровен час схватят тебя где-нибудь на вокзале.

– Кто?

– Менты с вояками. Перепутают с допризывником и отправят обратно в танковые войска, на срочную службу.

Виталик лишь отмахнулся. У нас на стене в монтажке висит его фотография, молодого, с пулеметом, в танковом шлеме и комбинезоне. Он служил механиком-водителем в Группе советских войск в Германии.

Петр Черёмушкин. Чем-то он напоминает римского воина: крупная голова, черные колкие глаза, ровная челка «а-ля Карлсон» и нос горбинкой. Коренастый, но вместе с тем изящный. Легионер! Он с собой волочет два чемодана. Я все терялся в догадках – зачем? Что там? Спрашивать, сами понимаете, неприлично, мы едва знакомы. Однажды я участвовал в одном проекте. Ведущим был на программе. Что-то типа эстафеты по всей стране. Тогда с нами в огромной группе ехала милая девушка Света, гример. Так у нее было пять чемоданов. Я ей всегда помогал их нести. Потом выяснилось. Один из них был набит исключительно обувью. Туфли и тапочки разных калибров. Ужас! Она чертовски смутилась, когда я это узнал. А у Пети… В первой же гостинице он сам признался: один чемодан с вещами, а во втором были книги. Военные англо-русские словари. Он был настолько щепетилен в деле, что взял литературу с собой, чтоб не ошибаться при переводе.

Так вот, Атлантика, перелет. Есть люди, у которых с опытом вырабатывается своя тактика преодоления больших расстояний на самолете. Я знаю некоторых, что принимают сразу после взлета снотворное. Раз таблеточку – и спокуха, главное, его не кантовать. Кто-то в игры играет, например в тетрис. Я сам так делал в Чечне. Знаете, отвлекает. От мысли, что вертолет, в котором ты летишь, могут сбить. Или он сам по себе упадет от старости. Многие из моих коллег в далеких рейсах «включают машину времени». Граммов триста-четыреста вискаря – рррраазз! Короткое забытье – и ты уже на месте. Однажды, высадившись в Кабуле, я заплетающимся языком спросил у коллег:

– Не понял! А почему мы садились в Москве в «Ту», а сейчас вышли из «Боинга»?

Коллеги засмеялись и похлопали меня по плечу.

– Эх ты, не помнишь! Мы ведь еще в Баку восемь часов гуляли! Стыковочный рейс!

Да, «машина времени» – штука коварная. И сейчас, при перелете в Нью-Йорк, я пользоваться ею не желал. А зачем? После армии я могу спать в любых условиях, позах. Стоя и даже на ходу. Поэтому мне было относительно комфортно. А Дуплич, тот вообще всю срочную службу провел в танке. Я думаю, «тушка» в любом случае уютнее «шестьдесят двойки».

И вот Нью-Йорк, аэропорт Джона Кеннеди, тепло, весна. Молча грузим вещи в такси. Отъезжаем. Петр на отличном английском объясняет водиле, куда держать путь. Тот, неопрятно одетый, бледнолицый, в засаленной клетчатой рубахе и в дерматиновой кепке, отзывается на каком-то странном штатовском суржике. То ли английский язык, а то ли нет. Я настораживаюсь. Меня осеняет.

– Петь, да он русский!

Таксист моментально реагирует.

– Кто русский?! Я?! Да. А что, вы тоже?

– Нет, мы англичане. Давай, друг, нам нужен Манхэттен, Бродвей.