Арминута

Зазвонил звонок. Ученики шли по коридору, держась от меня на некотором расстоянии и как бы подчеркивая, что я чужая. Кто-то приклеил на отведенное мне место едва заметную метку с прозвищем, которое мне дали в поселке. Отныне я стала Арминутой — возвращенкой. Я еще мало с кем была знакома, зато меня знали почти все: слышали разговоры взрослых, вовсю судачивших обо мне.

Маленькой ее взяла себе в дочки дальняя родственница. Потом она выросла, и ее отдали обратно. Почему? Может, та женщина, у которой она росла, умерла?

В классе я села за единственную свободную парту. Стул рядом с моим пустовал. Учительница итальянского языка и литературы представила меня, сообщив, что я родилась в поселке, выросла в городе, но теперь вернулась. Интересно, кто ей все это рассказал?

— Она принята в ваш класс и будет учиться с вами, — объявила она под шушуканье и смешки и велела девочке с кривыми зубами сесть рядом со мной. Та, громко фыркнув и с грохотом отодвинув стул, подчинилась. — Тебе это пойдет на пользу, — сказала ей синьора Перилли, когда переезд был закончен и все упавшие на пол книги подобраны. — Придется хоть немного говорить по-итальянски.

Учительница обращалась к ней, но смотрела на меня, словно хотела прочесть по моему лицу, какое впечатление на меня произвело первое поручение, которое она мне дала. Потом она спросила каждого из нас, как мы провели каникулы.

— Я переехала сюда, — тихо произнесла я, когда очередь дошла до меня.

Голос мой замер, и больше я ничего не сказала, а она не стала настаивать и задавать вопросы. Глаза у нее были маленькие, ярко-голубые, а ресницы загнуты так, что образовывали почти идеальный круг. С того места, на которое меня посадили — в первом ряду в центре, — мне было хорошо ее видно, я даже чувствовала запах ее духов. Медленные летящие движения рук, которыми она сопровождала свои слова, меня завораживали. На втором часу урока я заметила, что ноги у нее перебинтованы, и она прячет повязки под плотными эластичными чулками. В тот момент она остановилась совсем близко, дотронулась кончиком пальца до моего стола и объяснила, глядя мне в глаза:

— Я недавно прооперировала вены.

С трудом набравшись решимости, я смущенно посмотрела на нее: Перилли стояла рядом. Я опустила взгляд на ее кольцо с цветными драгоценными камнями, таинственно светившимися в глубине.

— Синий — это сапфир, — сказала она, — а красный — рубин. Мы будем изучать по географии страны, где производят эти чудеса. — Потом обратилась к классу: — Теперь давайте начнем с повторения грамматики. С сегодняшнего дня вам нужно помнить, что вас ждет экзамен за весь курс средней школы.

Она подняла с моей тетради шпильку, выпавшую из прически, и вернулась за свой стол.

Мы занялись разбором слов. Я беззвучно отвечала на вопросы, адресованные другим ученикам. Она это заметила и стала читать по губам мои верные ответы.

— Что такое armando? — спросила она.

— Мой дядя, — выпалил какой-то остряк.

— Правильно, это имя собственное! — похвалила она, слегка кивнув.

— Деепричастие от глагола armare, — пробормотала я чуть громче.

— Арминута знает все, — рассмеялся племянник упомянутого Армандо.

— Да, в отличие от вас она учила глаголы, — отрезала Перилли, сердито взглянув на него.

На перемене Адриана, ничуть не смущаясь, появилась у двери моего класса. Она прошла через сад, отделявший начальную школу от средней, потому что ей хотелось узнать, как у меня дела. У нее не хватало пуговиц на небесно-голубом переднике, подол в нескольких местах отпоролся и обвис на несколько сантиметров. Любая другая десятилетняя девочка, такая же тощая, с такими же сальными волосами, выглядела бы жалко, и мальчишки издевались бы над ней.

— Что ты здесь делаешь? — обеспокоенно спросила учительница, вставая с места.

— Я пришла проверить, все ли в порядке с моей сестрой. Это та, которая из города.

— А твоя учительница знает, что ты ушла?

— Я ей сказала, но она, наверное, не слышала, потому что мальчишки бесились.

— Значит, теперь она будет беспокоиться о тебе. Сейчас позову надзирателя, и он проводит тебя в класс.

— Я и сама могу вернуться, дорогу знаю. Но сначала хотела бы узнать, что здесь с ней все хорошо, — заявила она, указав на меня.

Оцепенев от стыда, я даже не поднялась с места. Покраснела до ушей, опустила глаза и уставилась в стол, словно мне не было никакого дела до Адрианы. Мне хотелось ее убить, но в то же время я завидовала ее непринужденности и природной раскованности.

Выслушав заверения учителя, что у меня все хорошо, она повысила голос и сообщила, что будет ждать меня у выхода после уроков, затем наконец ушла.

Мои одноклассники, разделившись на маленькие группы, стояли в разных концах класса. Они что-то жевали, болтали и смеялись — думаю, надо мной. Визит Адрианы сделал меня легкой мишенью для насмешек, хотя, возможно, я переоценивала их интерес ко мне.

Мне нечем было перекусить, я не привыкла сама себе собирать завтрак в школу. Перилли изредка украдкой посматривала на меня, перелистывая книгу. В какой-то момент она стремительно вскочила с места, несмотря на больные ноги.