Аромагия. Книга 1

Я криво улыбнулась. Надо думать, в любви и безумствах я понимала куда больше этого юного создания. Будучи чуть старше ее, я без памяти влюбилась в случайного знакомого. Тогдашний лейтенант ответил мне взаимностью и с ходу предложил выйти за него замуж, а я, юная дурочка, тут же согласилась и сбежала с ним на край света.

Разумеется, вскоре выяснилось, что в жизни все это не так романтично, как поется в балладах и пишется в книгах. Что жить при температуре минус сорок сложно, а нянчить ребенка в едва отапливаемом доме чревато. Что шуба до пят – не роскошь, а средство выживания. А муж в Хельхейме – царь и бог, который вполне может запретить даже писать родным, обосновывая это, конечно же, моим собственным благом.

– Боюсь, – повторила я, разведя руками, – ничем не могу вам помочь.

Пусть юная глупышка ломает себе жизнь без моей помощи. Любовь ценится дорого, но обходится еще дороже.

Конечно, понемногу мы с мужем «притерлись» друг к другу. Однако в любовь с тех пор я не верю. Это просто что-то вроде ветряной оспы, которой надо переболеть.

– Значит, вы и правда шарлатанка! – фыркнув, заявила девушка, яростно затягивая ленты на шляпке.

Оставалось лишь пожать плечами. Я могла предложить ей сменить духи и приготовить лосьон от прыщей. К сожалению, ума снадобьями не добавишь. Впрочем, можно попробовать средства для улучшения мозгового кровообращения, вроде розмарина или аниса, но вымоченные в соленой воде розги представлялись более эффективными…

Тем временем девушка, оскорбленно фыркнув, удалилась, хлопнув дверью.

Проводив ее взглядом, я принялась разыскивать печенье. Так или иначе, закуска мне сегодня пригодится…

До самого вечера я не покидала «Уртехюс», переделав великое множество дел. И только когда за окном стемнело, а дела окончательно иссякли, я скинула передник и косынку, откупорила принесенную накануне бутылку вина и уселась с бокалом прямо на ковре у камина.

Разумеется, идти на прием к мэру я не собиралась. Ингольв будет негодовать, и йотун с ним…

Мне не хотелось пить, но я заставляла себя глотать пьянящий напиток – иначе вспоминать было слишком больно. Мускатное вино на пустой желудок быстро ударило в голову, наполнив ее приятным туманом.

Когда в дверь забарабанили, я только устало прикрыла веки. Разумеется, этого следовало ожидать.

– Госпожа Мирра! – раздался приглушенный деревом звонкий мальчишеский голос. – С вами все в порядке? Отзовитесь, госпожа Мирра!

– Петтер, оставьте меня в покое! – крикнула я, когда непрерывный стук стал действовать на нервы.

– Откройте дверь! – потребовал он. – Я буду стучать, пока вы не откроете!

Выругавшись сквозь зубы, я отставила бокал и рывком отворила дверь.

– Я открыла! И что дальше?

Петтер посмотрел растерянно, стянул фуражку и пригладил темные волосы.

– Господин полковник уехал на прием к мэру и приказал вам явиться туда в течение часа!

– Вот как? Приказал? – склонив голову набок, иронически поинтересовалась я.

– Да. – Мальчишка опустил взгляд, так и не решившись переступить через порог. Пахло от него пряным тимьяном – непониманием.

В любом ином случае Ингольв мог приказывать – и я подчинилась бы, потому что он мой муж и у меня попросту нет выхода. Однако его попытка сделать вид, что сегодня самый обычный день, привела меня в бешенство. От мысли надеть нарядное платье и веселиться в кругу чужих и безразличных людей к горлу подкатывал ком.

– Будьте добры, передайте полковнику, – я выделила голосом звание, – что я никуда не пойду. Я нездорова.

И, опустившись на ковер, я снова взяла бокал и глотнула вина.

– Нездоровы? – переспросил Петтер, переводя взгляд с меня на бутылку.

– Именно! – подтвердила я. – И закройте дверь, сквозит.

Он мгновение подумал и действительно ее закрыл. Изнутри.

– Что с вами случилось? – спросил он, неловко опускаясь на корточки передо мной. – Вас… вас кто-то обидел? – И встревоженно заглянул мне в лицо, как преданный пес.

О чем он говорит? Кто мог меня обидеть? Ах да, та статья…

– Нет, никто меня не обижал. – Бездумно поболтав в бокале вино, я уточнила: – По крайней мере не сегодня.

– Тогда что с вами такое? – не выдержал Петтер. В неярком свете лицо его казалось вырезанным из дерева. – Вы сами на себя не похожи!

– Не похожа? – переспросила я. Хотелось закричать, бросить бокал в камин, завыть. А за окном, как ребенок, горько и безутешно плакал ветер. И закончила яростно: – Да что вы вообще обо мне знаете?!

– Мало, – признал он, осторожно тронув меня за плечо. И чуть заметно, будто нечаянно, погладил мягкий вельвет рукава. – А вы расскажите!

Меня вдруг нестерпимо потянуло разделить это хоть с кем-нибудь, перестать, наконец, носить все в себе, как свинцовый осколок под сердцем.

– Рассказать? Хорошо, я расскажу. Вы знаете, что такое терять близких, Петтер? – спросила я и глотнула тягучего золотистого вина. Обычно сладкое до приторности, теперь оно неприятно кислило во рту, как будто сквозь медовый вкус пробивался уксус.

Петтер отвел глаза и кивнул, до белизны сжав кулаки.