Аромагия

— Тогда что это было?! — спросил он с неожиданным сарказмом. От специевого аромата кардамона и стручкового перца — недоверия — у меня защипало в носу.

— Допрос с пристрастием! — колко ответила я и слегка покачнулась от навалившейся усталости. Притворства в этом не было ни на гран, оттого подействовало весьма эффективно: Петтер рванулся ко мне и осторожно обнял за плечи.

— Что случилось? — тихо спросил он, встревоженно заглядывая мне в лицо.

— Ничего страшного, — я на мгновение смежила веки, наслаждаясь исходящим от него хлестким, строгим ароматом ветивера. Так пахнут уверенные в себе, состоявшиеся мужчины, а отнюдь не юноши! — Немного отдохну, и все пройдет.

— Разумеется, — прервал эту милую беседу язвительный голос Исмира, который уселся на валун всего в двух шагах от нас. — Отлично сыграно, госпожа Мирра!

Я сочла за лучшее проигнорировать намек.

— Господин Исмир, — я повернулась к нему, чувствуя на плечах успокаивающую тяжесть ладоней Петтера. — Давайте поговорим здраво. Я не делала ничего, что вы там себе вообразили. Вы запугали меня до полусмерти, а юноша только защищал меня. Согласитесь, вы вели себя… весьма невежливо!

— И поэтому он напал сзади и без предупреждения! — сарказма в голосе Исмира было хоть отбавляй. Вот только голос его звучал довольно слабо, и временами дракон встряхивал головой, будто отгоняя невидимую муху.

— Вы ведь не станете об этом заявлять. — Пожала плечами я. — Сомневаюсь, что вы готовы публично признать, что вас нокаутировал какой-то там человек!

Каюсь, насмешку спрятать мне не удалось. Но Исмир настолько меня перепугал, что при виде его окровавленного лица я чувствовала не жалость, а легкое злорадство. Согласитесь, чрезвычайно приятно, когда кто-то побил вашего обидчика!

Исмир что-то буркнул (судя по вспыхнувшему лицу Петтера, явную непристойность).

— Да чтоб вас Локи… — запальчиво начал Петтер в ответ и осекся, сообразив, что дальнейшее не предназначалось для моих ушей.

Впрочем, Исмир догадался и так, приподнял бровь… и, поморщившись, потер висок.

— Отвезите меня домой, — попросила я Петтера негромко.

Он кивнул и повел меня к лестнице. Правда, она была слишком узкой, чтобы подниматься вдвоем. Петтер, который взбирался вверх первым, вдруг коротко вскрикнул, пошатнулся и с трудом удержал равновесие, ухватившись за перила.

— Что случилось? — встревожилась я.

— Скользко! — сквозь зубы объяснил Петтер, пробуя опереться на ногу. Напрасно — лодыжку явно прострелило острой болью. Упрямо стиснув зубы, он запрыгал вверх на одной ноге, отчаянно цепляясь за перила.

Ступени покрывала толстая корка льда. Но его же не было, когда я спускалась!

Я с трудом выдохнула и медленно обернулась.

Бледный Исмир одной рукой тяжело опирался на камень, а вокруг другой медленно угасало льдистое сияние.

— Вот теперь мы квиты, — пробормотал он.

Я не удостоила его ответом, неуклюже поднимаясь по лестнице.

Только когда за спиной моей раздалось хлопанье драконьих крыльев, я сообразила, что так и не успела сказать Исмиру, что принимаю его предложение.

Что ни говори, прогулка удалась на славу…

На обратном пути мне было не до любования красотами природы.

Интересно, Исмир позабыл, что кроме Петтера по обледеневшей лестнице придется подниматься и мне, или таким образом отомстил сразу обоим? Вскарабкавшись наверх, я узрела дивное зрелище: Петтера, вприпрыжку ковыляющего (иначе это не назовешь!) к далекому автомобилю.

— Петтер! — позвала я, едва удержавшись от канонической позы «руки в боки».

Он остановился, как вкопанный, но оборачиваться отчего-то не торопился.

— Да, госпожа Мирра? — с явной неохотой отозвался он.

— Постойте минутку, — елейным тоном попросила я, быстрыми шагами приближаясь к нему. Петтер упрям и неуместно горд, с него станется отказаться от помощи!

Подойдя к нему (мальчишка по-прежнему отчего-то на меня старательно не смотрел), я молча обняла его за талию и забросила себе на плечи его руку.

Петтер окаменел и заполошно покосился на меня.

— Госпожа Мирра? — проговорил он вопросительно. Пахло от него табаком — сухо и чуть горьковато.

— Пойдемте, Петтер! — велела я, делая первый шаг.

Но он остался стоять, тем самым заставив остановиться и меня.

— Я сам! — юноша попытался мягко меня отстранить. В этот момент от него исходил такой противоречивый аромат — замшевый ветивер, росистый хрупкий ландыш, шершавый пряный хмель и маслянистые зерна кофе — что я не сразу нашлась с ответом.

— Петтер, — проговорила я, совладав с голосом. — Не упрямьтесь, вы ведь сами понимаете, что это глупо.

Будто в подтверждение моих слов, с неба, как из прохудившегося ведра, закапал частый дождь.

— Я сам! — повторил Петтер упрямо. — Я же не ребенок, справлюсь!

Очередная капля упала мне на не защищенную шарфом шею и скатилась ниже. Брр, дождь ледяной!

— Если вы не ребенок, то ведите себя соответственно! — рявкнула я, разозлившись. — Что за капризы? Пойдемте, быстро!

Надо думать, подчинение командирскому тону военные впитывают с молоком матери (или со шпицрутенами, что вероятнее). Петтер молча шагнул вперед, не заставляя дальше себя упрашивать, и скривился от боли.