Аромагия

На пороге высилась Сольвейг, которая как раз несла десерт и чашки, когда услышала наш милый семейный разговор. Теперь разгневанная домоправительница стояла, уперев руки в боки, и явно пыталась подобрать слова. У ее ног валялся поднос с горой битой посуды и разливалась чайная лужа…

— И стоимость посуды тоже! — добил ее Ингольв. Пребывая в злобном настроении, он вовсе не собирался церемониться даже со мной, а тем более с какой-то кухаркой!

— Ладно, — только кивнул свекор и тут же сжал виски, как будто это движение причинило ему боль…

Когда завтрак окончился, домочадцы расползлись кто куда. Ингольв в сопровождении Петтера укатил на работу; свекор отбыл к себе, даже не пытаясь покомандовать слугами — видимо, ему в самом деле было очень плохо; Сольвейг злобно гремела кастрюлями на кухне; Сигурд ускользнул за покупками.

Остались лишь мы с Уннер, но горничной я быстро нашла работу, велев привести, наконец, в порядок мой многострадальный гардероб. Шитье она недолюбливала, поэтому оторванные пуговицы и разошедшиеся швы на моих туалетах вовсе не были редкостью…

В восторг это поручение ее не привело, к тому же дома не оказалось всего необходимого и ей пришлось под дождем плестись за покупками. Вдобавок я наказала купить кофе и свежих пирожных. Надо думать, Уннер честила меня на все корки…

В «Уртехюс» царило сонное запустение. Непуганая пыль привольно разлеглась на мебели, действуя мне на нервы. Уннер я отослала, а Сольвейг я не подпущу к своим драгоценным баночкам даже на расстояние выстрела! Козла в огород и то безопаснее. Пришлось самолично наводить хотя бы относительный порядок.

Защитные нарукавники, косынка на волосы, тряпка в руках… Разумеется, именно в этот момент опрометчиво не запертая дверь распахнулась, являя исполненный неземного очарования облик прекрасной медсестры.

При виде меня, вооруженной ветошью и метелкой, очаровательные глаза Ингрид округлились.

— Ох, прошу прощения! Я не хотела вас побеспокоить… — прощебетала она, смущенно теребя завязки ридикюля, — еще слишком рано…

На участливо-сладкий тон очень хотелось ответить резкостью, чтобы смыть с языка приторный вкус. Добавить щепотку перца или ложечку лимонного сока…

Пришлось подавить это желание, ведь воспитанные дамы не грубят посетителям.

— Ничего страшного, — я улыбнулась, хотя, полагаю, улыбка вышла вымученной, — просто я опасаюсь позволять слугам здесь убирать…

Поймала себя на том, что почти оправдываюсь, и разозлилась.

Добавила уже совсем иным тоном, холодноватым, как колко-свежий аромат мяты:

— Слушаю вас, что вы хотели?

— Я… по личному вопросу… — пробормотала она, потупившись.

Что оставалось делать? Только предложить присаживаться, потом, стараясь держаться с достоинством, снять предательские причиндалы уборщицы. Брр, представляю, что бы высказал Ингольв, узнав, как я роняю статус жены полковника в глазах знакомых!

Я ничего не смогу поделать, если милая Ингрид отправится прямиком к моему мужу и расскажет ему все в подробностях. Потому взять себя в руки и прекратить переживать по пустякам!

— Вы не возражаете, если я зажгу аромалампу? — поинтересовалась я со всей любезностью, на которую была способна. — Хотите чего-нибудь выпить?

— Не возражаю, конечно! — живо откликнулась она. — Да, спасибо, я бы не отказалась от глотка ликера.

Кто бы сомневался? Я отвернулась, капая в чашу масла имбиря и апельсина. Бодрящая, радостная смесь, от которой теплеет на душе. Тревоги растворяются в этом остро-цитрусовом аромате, как эфиры в чистейшем спирте.

— Хотя предпочла бы чашечку кофе с коньяком, — добавила вдруг она.

Моя рука дрогнула, и из пузырька пролились лишние капли. Я с досадой закусила губу, прикидывая, насколько превысила дозу. Почему-то большинство людей полагает, что ничего страшного не случится, если использовать слишком много эфирного масла. Вредное заблуждение! В ароматерапии действует старый добрый принцип «лучше меньше, да лучше». Это касается и качества, и дозировки. Не говоря уж о том, что некоторые вещества в малых количествах и в больших действуют совершенно иначе. К примеру, фенхель. Впрочем, я отвлекалась.

Решив, что из-за пары капель апельсина ничего страшного не случится (благо, это ведь не на кожу, а лампу можно будет просто скорее погасить), я обернулась к Ингрид.

Она смотрела прямо и открыто, и от ее невесомо-нежного облика у меня вдруг кольнуло в груди. Одно дело просто знать, что Ингольв мне изменяет (в конце концов, это случается с большинством замужних дам), и совсем иное — смотреть в глаза его очередного увлечения и мучительно сравнивать с собою. Чем она — лучше?! Светлые волосы легкими волнами, глаза с поволокой, холодновато-розовое сияние кожи, чуть заостренные чеканные черты…

Альг-исса не зря называла меня «солнцем», и в противовес мне Ингрид была живым воплощением лунной прелести.

— Разумеется, — прерывая затянувшуюся паузу, произнесла я, ставя турку на спиртовку.