Аромат апельсинов

Я достала ему большую чашку с изображением черепа, себе взяла любимую кружку. Она тоже большая, на ней красуется изображение Тардиса. Я размешала какао в стеклянном мерном стакане, используя для этого даже специальный венчик для сбивания.

Джонни молча смотрел. Я сделала вид, что не заметила.

Затем вылила дымящийся шоколад в чашки, подвинула к Джонни шоколадную посыпку и зефир.

— Вот. Для улучшения вкуса.

— Думаю, он хорош и такой.

— Правда? — я плюхнула три кусочка зефира себе в кружку. В горячей жидкости они быстро расплавились и превратились в сахарные белые облачка, которые я посыпала горсткой шоколадной крошки. — Так вкуснее.

Джонни взял штучку зефира и опустил в свою кружку, сверху добавил несколько шоколадных крошек.

— Очень вкусно, — я пила маленькими глоточками своё какао и наблюдала за Джонни сквозь пелену пара. — Тебе понравится, поверь.

Мужчина поднёс кружку к губам, отхлебнул, затем кивнул.

— Да, действительно вкусно.

Слава Богу, что между нами находился стол-островок. Я прислонилась бедром к ножке стола и маленькими глотками пила свой шоколад. Мы оба делали вид, что следует соблюдать осторожность, когда пьёшь горячую жидкость, и тут уж не до разговоров. Я иногда даже дула на шоколад, чтобы не обжечь язык, хотя обычно торопилась и не обращала внимания, что горячо.

— Итак, — произнёс Джонни после нескольких минут неприятного молчания, которое мы прерывали, чтобы подуть и отхлебнуть.

Я ждала. Продолжения не последовало. Мужчина отставил в сторону свою кружку и облокотился руками о столешницу. Он смотрел на меня иначе, чем в моих фантазиях. Во время приступов Джонни смотрел на меня, как на нечто особенное, которое непонятно как попало ему в руки. Здесь же Джонни смотрел на меня так, будто не знал, что ему от меня нужно.

— Да? — я вела себя тихо и сдержанно, но во мне бушевал ураган.

— Я хотел с тобой поговорить.

Мне не оставалось ничего другого, как рассмеяться. Сперва тихо, лишь хихикая, потом всё громче, потом пришлось уже прикрыть рот рукой, чтобы не хохотать в голос. Я сумела лишь выдавить из себя:

— Конечно!

Я видела его улыбку на многих фотографиях, в фильмах и в те волшебные моменты, когда блуждала в потёмках. Сейчас я тоже видела её, но несколько иную. Джонни воздерживался от проявления чувств.

— Да. Действительно.

Мой смех постепенно затих, мышцы живота немного болели, но в хорошем смысле. В уголках глаз я вытерла слезы, которые набежали от смеха.

— Тогда говори.

— Думаю, нам надо поговорить о том, что произошло в галерее.

Его предложение меня несколько разочаровало, но не сильно.

— Хм, хм…

— И чтобы ты знала… почему бы это не сработало.

Эту фразу я много раз слышала раньше и произносила сама, но от него её не ожидала. Я отставила чашку и облизала губы. Не стоит находиться в присутствии Джонни, вымазанной в шоколаде.

— Что конкретно бы не сработало?

Его руки всё ещё лежали на столешнице, но пальцы подрагивали.

— Ну… с нами.

— Ага, — флирт не мой конёк, но изображать полное отсутствие интереса получалось ещё хуже. — Почему нет?

Джонни заморгал, его улыбка стала чуть шире.

— Эмм.

У меня перехватило дыхание, когда он произнёс моё имя. Хотелось закрыть глаза и парить под эти звуки. Но я этого не сделала, а продолжала смотреть на Джонни и не уклонялась от его взгляда.

— Джонни, — мне не удалось скрыть тоску в голосе, и, честно говоря, этого и не хотелось.

Мужчина застонал, тихо, но отчётливо.

Неожиданно по моему телу поползли мурашки. Спустя мгновение соски затвердели. Клитор зудел. На моё счастье, чашка стояла в стороне, сейчас я могла бы её опрокинуть. Чтобы удержаться на ногах, пришлось обеими руками вцепиться в столешницу. Необыкновенно яркое чувство. И очень сильное.

— Мне надо идти, — произнёс Джонни.

Спустя мгновение, я поняла значение этих слов.

Он поднялся. Я обошла вокруг стола и встала перед ним.

— Подожди.

Он рухнул на стул, будто его опрокинули, хотя я к нему даже не прикоснулась. «Ещё нет…»

— Эмм.

— Проклятье, я обожаю, как ты произносишь моё имя, — выпалила я, не задумываясь.

Снова раздался стон, хриплый, полный желания. Когда Джонни сглотнул, его кадык дёрнулся.

Нас разделяли четыре, максимум пять шагов. Я сделала три из них. Мои ноги скользили по вощёному полу, подол футболки задрался выше, чем допускали приличия. Мне очень хотелось почувствовать его запах. Наплевать, какое впечатление произведёт это внезапное посягательство.

— Эмм, — снова произнёс он. На сей раз моё имя не звучало, как предупреждение или протест.

«Оно звучало, как приглашение».

Я подошла ближе. Он передвинулся. Джонни сидел на довольно высоком табурете, и его колени, когда я протискивалась между ними, прижимались к моим бёдрам. С полузакрытыми глазами я склонилась вперёд и глубоко вздохнула. Джонни не шевелился, не приближался, сидел, будто аршин проглотил.

Я открыла глаза. Его лицо так близко, что можно увидеть пятнышки на его радужке. Сосчитать его ресницы.

Но я его не поцеловала.

Он сам поцеловал меня.