Аромат грязного белья (сборник)

Но время шло, в коммуне начались разброд и шатание. Вера в Нойса пошатнулась из-за его настырного проталкивания сына в преемники, тогда как все видели, что сынок для этой роли не годен. А раз Нойс делает такую серьёзную ошибку и настаивает на ней, то, значит, и божественное слово он может тоже исказить. Много людей просто разуверились в Христе, другие становились нетерпимы ко вмешательству коммуны в их личные дела, особенно в отношения родителей и детей.

Всё в общине становилось более мирским, нежели религиозным. Но самое важное – сексуальные способности Нойса резко сдали, а именно в его сексуальной мощи состояла основа силы, держащей коммуну в повиновении. Ведь это был он, кто имел право первой ночи и лишал всех девочек девственности. Он их учил месяцами, и у молодых самочек образовывалась к нему привязанность как к любовнику, как к учителю и духовному отцу. Эта привязанность длилась многие годы, к нему они приходили за советами, и под его влиянием они выбирали себе партнёров, которых бы они сами, быть может, и не выбрали бы. Таким образом Нойс через регулируемую доступность привлекательных женщин управлял ходом дел, давая или не давая их другим мужчинам. Если мужчина вёл себя не так, как хотел Нойс, то он давал знать привлекательным женщинам, что этому мужчине надо отказать, когда он запросит их сексуального внимания.

В 1878 году Нойсу было 67 лет, и его сексуальная власть над молоденькими девушками совсем захирела, они перестали следовать его советам и совокуплялись с кем хотели. К 1879 году главное правило – молодым ебаться со старшими – практически перестало соблюдаться и множественный брак стал разваливаться, а вместе с ним и сама коммуна.

Ко всему прочему, противники Нойса в коммуне обвинили его в каких-то сексуальных неблагопристойностях, каковым он обучал девушек, лишая их девственности и проводя с ними последующее время. Однако в переписке, где эти обвинения предъявляются руководителями общины, никакого объяснения сути этих неблагопристойностей не имеется.

Многие члены общины из оппозиции стали вести себя по отношению к Нойсу невежливо, а подчас и грубо.

Но весь смысл бунта состоял в том, что старшие бунтовщики хотели сами добраться до молоденьких и красивых девушек и полностью лишить Нойса власти над ними. Так считал (и записал) Теодор – не я.

Между тем, вне Онейды, в обыкновенном миру, собралась свора попов и подала прошение в полицию арестовать Нойса за полигамию и другие сексуальные преступления. Раньше прокуроры и прочие у власти не хотели мешать Онейде, так как деловые операции и доходы, которые приносила община, способствовали экономическому благосостоянию округи. Но на этот раз были все основания считать, что антисексуальная мораль восторжествовала. Пришлось Нойсу ночью 23 июня 1879 года бежать в Канаду, откуда он уже никогда не вернулся.

Он убежал, не оставив заместителя. А ведь Нойс почитался за существо божественного происхождения. Не сообщил он своим апостолам, куда исчез, на какое время, и не оставил никаких распоряжений. Потом стало известно, что той ночью он осторожно вышел в носках из своей спальни, закрыл за собой дверь особняка, надел ботинки и пошёл по дороге, где его неподалеку ждали в карете двое мужчин, члены коммуны. Нойс убоялся, что его посадят и что он проведёт в тюрьме всю оставшуюся жизнь.

Однако вскоре стало ясно, что судебные инстанции по-прежнему не желали преследовать коммуну Нойса, несмотря на требования попов. И когда это стало вполне очевидно, Нойс всё равно не вернулся. А не вернулся он потому, что начался «бунт на корабле» и справиться с ним он уже не мог, а вернуться и не быть беспрекословным авторитетом он тем более не хотел.

Нойс жил в каменном доме напротив Ниагарского водопада. С ним находилась небольшая группа верных последователей, которая пыталась воссоздать обстановку Онейды, но без ощутимого успеха.

Чуть Нойс покинул коммуну, молодёжь выступила с письменным требованием – отменить обязательную еблю стариков с молодицами и убрать всякий контроль за совокуплениями, за исключением родительского, за ещё юными девушками, которые уже стали ебаться. (Примечательно, что бунтари не требовали иного толкования Христа или новых христианских церемоний – всё сводилось напрямую к ебле.) Женщины захотели выходить замуж, а родители запретили дочкам всякий секс до замужества. Через два месяца после убёга Нойса проголосовали за упразднение множественного брака. Все думали, что, переженившись и омоногамившись, они смогут продолжать жить в коммуне по-прежнему. Но, как и предрекал Нойс, коммунизм и моногамный брак несовместимы. Коммуна сразу развалилась. Лояльность по отношению к семье стала преобладать над лояльностью к коммуне. Возникли споры, кто какую работу должен выполнять, кто и как должен учиться. И прочие народные беспорядки.

Так свободоебливая Онейда превратилась в обыкновенный колхоз.

Нойс умер 13 апреля 1885 года о 74 годах.