Аромат рябины

— Скоро твоя душа станет намного более восприимчивой, и ты сможешь общаться при помощи образов, что очень облегчит понимание. — Глаза ангела потеплели и отчего-то погрустнели. — Почти у всех людей это умение отсутствует, потому что мир устроен так, чтобы в нем было как можно больше загадочного и таинственного. Иначе люди перестанут размышлять, и движение прекратится. Позже ты сам поймешь, что все тайны мира созданы людьми искусственно из-за перепутанной информации и, вследствие этого, искажения смысла явлений. Но учти, что, научившись мыслить образами и передавать их, ты приобретешь новые источники боли и страданий. Ты привык, что образ горя — это перекошенное лицо с полными слез глазами, своего рода маска, но истинное горе — это прежде всего тяжелая мучительная энергетика, которая сжигает душу. И ты станешь воспринимать ее во всей полноте.

— Не хочу! — сказал после паузы Валентин.

— Душа растет и совершенствуется только через боль. Другой путь отсутствует. Таков порядок вещей.

— Но ведь у меня нет тела, — возразил Валентин. — Что же будет болеть?

— А разве мы говорим о физической боли? Вспомни, от чего ты сильнее мучился: от боли в ушибленном пальце или от предательства, жестокости, обиды? Душа болит в сто, тысячу раз сильнее, чем ушибленный палец.

Ангел замолчал. Валентин тоже. Он сидел неподвижно, прислушиваясь к себе. Он словно все глубже проваливался в себя самого, и сознание не ставило никаких преград этому движению внутрь. Его охватил страх от силы и яркости своих эмоций. Такие бури были ему незнакомы, сила чувств захватила и понесла неведомо куда. Валентин окончательно испугался и неимоверным усилием воли заставил себя выйти во внешний мир. Он переключил все свое внимание на окружающее пространство и тут же столкнулся с яркими глазами ангела.

— Я должен покинуть тебя, — сказал ангел. — Пришло время твоего одиночества.

«Он покинет меня! Ну-ну, — мелькнуло в голове Валентина. — И я, видимо, мгновенно очнусь от комы на больничной койке. И все это, наконец, закончится».

Ангел засиял ярче, но промолчал.

«Но вдруг я действительно мертв? — продолжал размышлять Валентин. — Тогда я, или то, что от меня осталось, то есть моя душа, будет бродить по свету сорок дней, как положено, а уж потом улетит на небо. То-то я все еще здесь в таком странном состоянии!»

— А правда, что через сорок… — начал говорить Валентин, поворачиваясь к ангелу и сталкиваясь с пустотой.

Ангел исчез.

Валентину на мгновение стало страшно, но чем дольше он находился один, тем ему почему-то становилось легче. Он словно таял в красоте окружающей природы, и его страх таял вместе с ним. Сознание фокусировалось на отдельных картинках, словно луч солнца выхватывал из темноты части одного невидимого целого. Вот очень ярко возникли две бабочки, порхающие над раскрытым цветком шиповника; вот ветка сирени закачалась от ветерка, и листья заиграли всеми оттенками зелени от перемещающихся солнечных бликов; вот бронзовка зависла над травой, сверкая, как необыкновенной красоты золотисто-зеленый живой изумруд; вот черная блестящая жужелица упала на его синие джинсы и поползла по колену. В какой-то миг эти картинки слились, затем вновь разъединились, словно его сознание складывало свою собственную мозаику. И, наконец, мозаика сложилась. Валентин увидел новым для него внутренним зрением ошеломляющие своей красотой и разнообразием образы деревьев, цветов, трав, птиц, даже маленьких жучков, всего-всего, что окружало его и чьей частицей он стал в этот миг. Все это сливалось в один, абсолютно прекрасный и единственно возможный образ Природы, какой ее задумал Творец. Валентину захотелось только одного: упасть к ногам Создателя и выразить ему свое восхищение. В прежней жизни никогда и ничего подобного испытывать ему не приходилось. Сознание неуклонно менялось, чувствительность обострялась. Ликование маленькой ромашки, на которую, наконец, упал солнечный луч; острая радость воробья, поймавшего муху; вспыхнувшая и тут же погасшая боль этой мухи; смятение жучка, придавленного упавшей веткой, — все это и многое другое мгновенно и беспрепятственно входило в душу Валентина, но он пока не умел защищаться от этого. С ужасом он думал о том, что ему, рано или поздно, придется столкнуться с намного более сильной и сложной энергетикой людей. Утешением служило лишь то, что примерно через сорок дней все это должно было закончиться, и он, как положено, перейдет в другой мир. Он решил считать закаты, чтобы определить, когда подойдет его время. А до этого стараться не соприкасаться с энергетикой людей.