Аромат розы

Я сказала Стептоу о беде Бродаган. Он помешал в печи тлеющие угли, и мы быстро вскипятили молоко.

Молока хватило на две чашки, и я взяла кастрюльку, чтобы самой выпить вторую чашку, но только без опия. Добавив несколько капель лекарства в молоко Бродаган, я пошла наверх. Бродаган лежала, приложив к щеке горячий кирпич, закутанная в теплое стеганое одеяло. Без головного убора, с лицом, сморщенным от боли, она выглядела не более грозной, чем Мэри, которая суетилась вокруг нее, разогревая второй кирпич в камине, чтобы заменить остывший.

– О горе мне, – вздохнула Бродаган. – Я этот зуб больше ни одного дня во рту не оставлю, миледи, хоть меня озолоти.

– Я приготовила вам поссет, Бродаган. Вот, выпейте. Это поможет вам уснуть хоть ненадолго. Завтра вам надо наконец удалить этот испорченный зуб.

Во время приступов она всегда соглашалась с этим, но как только боль чуть утихала, меняла свое решение и заявляла, что если бы Господь хотел, чтобы она пережевывала пищу деснами, то не дал бы ей зубы.

– Я наберусь храбрости и на этот раз его вырву, даже если мне конец придет после этого, – простонала она. – За что только Господь послал мне такое наказание? Ведь за всю свою жизнь я и мухи не обидела.

При каждом упоминании имени Всевышнего Мэри набожно крестилась. Все наши слуги – баптисты.

Бродаган вздохнула и стала маленькими глотками пить свой поссет.

– Приляг и вздремни немного, если сможешь, Мэри, – сказала она слабым голосом. – Потому что завтра вся работа на кухне свалится на твои плечи.

Мэри была непреклонна.

– Эта девочка – сущий ангел небесный, миледи. Она не оставит меня в моем несчастье, даже если камни посыпятся с неба.

– Выпейте все до конца, – сказала я, поддерживая чашку, пока она не опустела.

– Вы можете быть свободны, Мэри. Я посижу с Бродаган, пока она не уснет.

Мэри переменила остывший кирпич и наконец ушла. Бродаган уснула. Я налила себе чашку поссета и пошла в свою комнату. Горячее молоко само по себе хорошее снотворное, и вскоре я крепко спала, как и Бродаган.

Вот почему утром я проснулась только около девяти. Я как раз входила в гостиную, чтобы позавтракать, когда появился Уэйлин. Его глаза весело блестели, видно было, что он отлично выспался. Я пристально посмотрела на него, в надежде прочитать в его глазах что-то, предназначавшееся лично для меня, и мне показалось, что я заметила нечто, похожее на восхищение.

– Борсини занят портретом мама, – сказал он. – Ему очень хотелось знать, куда я еду. Я сказал, что у меня важное дело, и он решил, что я поехал в Альдершот.

Я с трудом подавила зевок. Уэйлин посмотрел на меня с беспокойством:

– Вы плохо выглядите, Зоуи. Уж не провели ли вы всю ночь на чердаке?

– Нет, лечила зуб Бродаган.

– Примите мои соболезнования. Я знаю, что это такое. Ирландская зубная боль как ирландские поминки – больше звуков и ярости, чем действий. Я обратил внимание, что Стептоу встает поздновато. Дверь мне открыл не он.

Это меня совсем не удивило. Когда Мэри принесла кофе, я попросила ее сказать Стептоу, что хочу поговорить с ним.

Мэри удивленно заморгала.

– Так он же уехал, миледи. Мы подумали, что вы его уволили, потому что в его комнате пусто, он забрал свои вещи. Бродаган сказала, что если бы она не была одной ногой в могиле, то встала бы и заплясала от радости.

– Как! Стэптоу уехал! – я была поражена.

Мы с Уэйлином вскочили, как ужаленные.

– Он уехал, мисс. Но я посчитала серебро. По-моему, он ничего не взял… кроме свечей. Из кухни пропали все свечи.

– Черт побери, он нашел! – воскликнул Уэйлин.

– Я ведь просила Бродаган запереть двери на чердак.

Мэри смотрела на нас, как на сумасшедших. Я послала ее проверить, как себя чувствует Бродаган, и она ушла. Не сговариваясь, мы с Уэйлином бросились наверх. Дверь на чердак была распахнута настежь. Мы буквально взлетели по узкой лестнице и увидели перед собой картину полного разорения. Все чемоданы дяди Барри валялись посередине комнаты, их содержимое вывернуто, как попало. Подкладки у пиджаков были разорваны. Вокруг чемоданов были расставлены свечи. Все это придавало комнате какой-то загадочный вид. Свечи догорели почти до конца, значит, он жег их долго, но по крайней мере хоть погасил, когда уходил. Я беспомощно вздохнула, а Уэйлин произнес несколько слов, которые не услышишь в церкви.

– А я только подумала, что Стептоу становится похожим на человека, – я еще раз вздохнула. – Сегодня ночью он так усердно помогал мне, когда я готовила поссет для Бродаган. Как это я не догадалась, что он неспроста не спал в два часа ночи. Как он забрался сюда? Ведь Бродаган заперла дверь, а ключ только у нее.

Я подняла с пола разорванный пиджак и увидела под ним связку ключей Бродаган с медным трилистником, который она носит, как талисман, на счастье.