Аромат смерти

«Один – погладь мальчику мягкие черные волосы. Два – тронь розовый носик. Ощути, как его ресницы касаются твоих лобковых волос. Три – поцелуй его хорошенькие губки. Четыре – потереби его маленький член. – Девушка впилась ногтями ему в шею и застонала. Он зажмурил глаза и скривился. – Пять – проведи рукой по тонким волоскам у него на голенях. Войди в него. Шесть – пощекочи соблазнительные пяточки…»

Девушка застонала громче. Запах взрослого женского тела ударил ему в нос.

Раздраженный, он отстранился и поглядел на свой член, свисающий между ног.

Потом, как и сейчас, он сидел на краю постели, упираясь локтями в колени и склонив голову. Та девушка по-настоящему любила его. Она утерла слезы. Как кошка потерлась об него, прикоснулась щекой к его волосатому бедру. И ничего не сказала.

«Нормальный человек. – Он повторял это снова и снова: – Я нормальный человек. Или могу им быть: я могу измениться».

Он не сдавался, пытался исправиться. Читал литературу по психологии, даже анонимно обращался за помощью в интернете. Боролся с собой, пока не выбился из сил – пока не понял, что это врожденное. Единственное, что он мог сделать, это обороняться от желаний, просыпавшихся по ночам, и подавлять их, если они все-таки возникали.

…Перед выпуском Чун Кайи, ухаживавший за будущей бухгалтершей, чуть ли не насильно вынудил его записаться в команду вожатых, которая отправлялась в горный детский лагерь. Он дважды отказывался, но Чун ничего не хотел слышать. В конце концов он убедил себя, что все это – вина Чуна. Тот его заставил. Но все равно оставалось подозрение, что он не очень-то сопротивлялся.

Шесть дней и пять ночей бесконечных искушений, потные улыбающиеся ребятишки в футболках с короткими рукавами под солнцем. Когда становилось жарко, они снимали футболки, и их соски напоминали крошечные горошины. Он загонял свою страсть внутрь, но время от времени, когда никто не смотрел, крепко стискивал руками опухшую мошонку. Боль напоминала о том, что он старался забыть. Он прикидывался равнодушным, холодным и отстраненным. Избегал встречаться с ними взглядом. Уклонялся, когда они пытались прикоснуться к нему.

Потом на вечерней летучке кто-то обвинил его, что он слишком холоден с детьми. Чун заступился за него и говорил до тех пор, пока тот, другой, не замолчал. Он сжал плечо своего товарища и извинился, говоря, что плохо себя чувствовал и завтра справится лучше.

Чтобы не ставить друга в неловкое положение, на следующий день он действительно постарался. Превратился в любимчика ребятни.

Теперь мальчишки находили его потрясающим. Каждая его шутка вызывала взрыв смеха. Дети ходили за ним по пятам. Всем хотелось попасть в его отряд, встать под его флаг. Один малыш оказался особенно прилипчивым – тощий шепелявый семилетний мальчуган, у которого не хватало двух передних зубов. Он прозвал его Мелким. Мелкий был грязным, поэтому он немного его почистил и отмыл. Учил рисовать, играл с ним, рассказывал истории. Мелкий ему нравился. Он его даже любил. Заботился о нем, охотно проводил с ним время. Да, это была любовь.

В последнюю ночь он присел к Мелкому на кровать. Разглядывал его круглое лицо, мерно поднимающуюся грудь, ноги, торчащие из-под одеяла. Все вокруг говорили, что надо жить на полную катушку, но мог ли он? Внутри него шла борьба между возбуждением и стыдом. Он раскачивался взад-вперед, пока Мелкий не перевернулся и не забормотал во сне. Мальчик был такой красивый! Он так его любил, что просто не мог удержаться.

Прикосновение к детской коже было подобно удару тока. Он сразу понял, что стремился именно к этому. Что он такой. Поцеловал детскую ногу, оставив на ней пятнышко слюны. Лизнул нежную кожу, медленно повел рукой вверх – выше и выше. В миг, когда он губами почувствовал капли пота у мальчика на яичках, его пенис содрогнулся.

Мелкий заморгал, будто просыпаясь, но по его бессвязной речи было ясно, что он еще в полудреме.

Он убрал руки и губы и, шатаясь, вышел из комнаты. Закрылся в ванной и съежился в комок на полу. Он – чудовище. Ему нельзя было рождаться на свет. Он казался себе отвратительным, грязным, запятнанным. Он стал своим худшим кошмаром.