Аромат страсти

— А я тебя бешу? — удивилась так, словно сама этого не понимала. — Я просто хочу немного разрядить обстановку. Ты такой зажатый и нервный, что я, как врач, просто не могу остаться в стороне от твоих проблем.

— У меня нет проблем, — мигом ощерился начальник, но почти сразу поправился: — Хотя нет! Есть! Ты — моя самая большая проблема, Шанни! Как только появилась на станции, так сразу же ею и стала!

— Ой, как приятно!

Хайд простонал. Натурально! Прикрыл глаза ладонью и громко, протяжно простонал. Да, я такая. А вот извинишься… Глядишь, и с другой стороны меня узнаешь.

— Шанни, за что-о-о?!

О, а вот это уже другой разговор!

— А вы не догадываетесь? — уточнила вкрадчиво и поймала его напряженный взгляд, прожигающий меня сквозь чуть раздвинутые пальцы. — Ну же, шеф. Вы — умный мужчина. Не разочаровывайте меня.

Молчал он минуты три. Я почти успела поесть, когда он тихо буркнул:

— Прости.

— За что?!

— Шанни!

— Доктор О’Нелл, будьте любезны.

Шеф что-то прошипел сквозь стиснутые зубы. Шумно выдохнул и громко, четко произнес:

— Доктор О’Нелл, пожалуйста, простите меня за беспочвенные подозрения и бездумные обвинения в ваш адрес. Я был не прав. Давайте жить дружно?

Последнее позабавило настолько, что я улыбнулась. Искренне и открыто. Благодушно кивнула и миролюбиво согласилась:

— Давайте, шеф. Так что там с комиссией? Вы не думайте обо мне только плохо, я и пользу принести могу. Просто расскажите, что сами хотите от итогов проверки, и все будет. Слово О’Нелл.

Вчерашний вечер закончился скомканно и совершенно не так, как хотелось бы Эдришу. Наверняка, будь на его месте кто-нибудь более опытный в соблазнении, у Шанни не осталось бы ни шанса, но…

В чем Эдриш точно не был опытен, так это в соблазнении. Просто не доводилось делать этого раньше. Всего одно движение бровями, расстегнутая пуговица воротничка, и практически каждая была готова раздвинуть перед ним ноги.

Но, как оказалось, Шанни — не любая. Эта женщина сама кого угодно раздвинет, чтобы потом скрутить, выжать и оставить стекать. А сама уйдет.

Необходим срочный мозговой штурм и какой-то особый подход, чтобы только не потерять уже завоеванные, пусть и весьма сомнительные позиции.

Понадобилось больше часа, чтобы придумать хоть что-то. Что вообще нужно женщинам? Деньги, секс…

Ни с того ни с сего вспомнил о матери и старших сестрах, но это, как ни странно, мигом решило насущный вопрос совершенно иного рода.

Забота! Вот на что постоянно напирала мать, требуя «взяться за ум и остепениться». По ее мнению, именно в этом состоял его основной долг как единственного наследника мужского рода. Не основной включал в себя как раз заботу о ней, стареющем отце (при этих словах отец всегда сдержанно вздыхал, но возражать не решался, прекрасно зная, какой грандиозный скандал может вспыхнуть буквально на ровном месте, а матушка в них была отменным специалистом) и сестрах, всех до единой давно выданных замуж.

Итак, забота. Что же он может сделать для Шанни, чтобы показать ей свою заботу и доказать, что не только он нуждается в ней, но и она в нем? Тут же всплыли в памяти вскользь брошенные слова о визоре, и немым укором напомнил о себе испорченный матрас. Есть! Дело пяти минут, а она точно должна оценить!

Но не оценила.

Он слушал ее жизнерадостный щебет о сверхзаботливом Звонгене, а сам только и хотел, что рявкнуть и потребовать, чтобы замолчала! Ну разве так можно?! Безупречный макияж, изумительно тонкий аромат духов, вызывающая одежда — ему уже было сложно ровно сидеть! А она все щебетала и щебетала… Поворачивалась, наклонялась, дразнила и бессовестно возбуждала!

И он взорвался.

Прорычал так, как учили в кадетском корпусе — с переходом в инфразвук и воздействием на нервную систему. И не пожалел. Задиристая кошечка вмиг стала трепетной ланью, признав свои ошибки.

Но…

Радоваться было рано.

Казалось бы — вот они, плоды! Бери и пожинай! Но она снова повергла его в шок. Милый?! Это он-то — милый??? Ну и у кого тут не все в порядке с нервами?!

Но нет…

Почти сразу он раскусил ее очередной финт и… понял, что пора заказывать не только медикаменты из списка, но и что покрепче. А может, даже наведаться к ее подчиненным лично. Ходят слухи, что фельдшера гонят недурственный самогон.

Чтобы извиниться, пришлось мысленно пообещать себе за это премию. Само по себе извинение напрашивалось уже давно, это он признавал, но та, перед кем оно должно было прозвучать, вела себя слишком уж нагло и вызывающе. Такое прощать нельзя. Такое требует наказания. Например, поцелуем. Или сотней поцелуев. И ведь не постеснялась же надеть настолько декольтированную блузку, что груди не выскальзывают наружу лишь чудом, а последствия первой ночи до сих пор кое-где видны. Она вообще надела бюстик? Абсолютно бесстыжая бестия!

И за что ему это все?!

— Давайте, шеф. Так что там с комиссией? Вы не думайте обо мне только плохо, я и пользу принести могу. Просто расскажите, что сами хотите от итогов проверки, и все будет. Слово О’Нелл.

О как!

И почему ему кажется, что в любом случае именно он останется пострадавшей стороной? Здравствуй, звериная интуиция?