Аромат цитрусовых (СИ)

Измучившись к вечеру окончательно, Ксавье решается на ещё одну отчаянную попытку разговора. Он ощущает себя наркоманом, готовым на любые унижения и ухищрения, лишь бы только получить столь желанную дозу. Пробравшись в Офелия-Холл, он медленно подходит к витражному окну, разделенному на две диаметрально разные половины и прислушивается. Доносится быстрый стук клавиш печатной машинки. Ах да, сейчас уже почти девять — начало писательского часа. Ксавье сверяется с телефоном. 20:53. Шанс успеть ещё есть.

— Уэнсдэй? Я знаю, ты наверняка злишься на меня, но нам нужно поговорить.

Аддамс не отзывается, но сдаваться просто так он не намерен — что же, придётся снова вторгнуться в тщательно оберегаемые личные границы. Осторожно приоткрыв створку окна, Ксавье проходит в комнату. Аромат ее парфюма слышится ярче всех прочих запахов. А может, его рецепторы просто разучились воспринимать что-то другое за ненадобностью.

Вот только самой Уэнсдэй в комнате нет. Как и ее соседки. Только Вещь с энтузиазмом барабанит по клавишам.

— Вещь, где она? — в его голове возникают худшие подозрения. Зная Аддамс, она могла покинуть комнату за считанные минуты перед писательским часом только в исключительно серьезных случаях. Вещь переминается с пальца на палец, явно не будучи уверенным, что стоит говорить правду, но Ксавье готов биться об заклад, что знает ответ. Его догадки тут же подтверждаются — наконец решившись, Вещь подскакивает к печатной машинке и быстро чеканит по кнопкам. Ксавье вытягивает из каретки плотный лист.

«Она отправилась в особняк Гейтсов вместе с Энид и Тайлером».

Последнее слово обжигает разум, и он отбрасывает листок словно мерзкое насекомое.

Нет, оправдались не просто худшие опасения. Худшие из худших. Словно его сегодняшние кошмары воплощаются наяву.

Он крутит педали велосипеда с такой скоростью, что уже через пятнадцать минут в столь бешеном ритме начинают болеть ноги. Но медлить нельзя. Пожалуй, Ксавье не знает, что пугает его сильнее — что Уэнсдэй, возможно, отправилась прямиком в логово монстра или что она сделала это в компании проклятого Галпина.

Осенний ветер нещадно бьет в лицо с такой силой, что перехватывает дыхание, костяшки пальцев белеют от холода и напряжения, но Ксавье отчаянно стремится вперёд. Он должен спасти ее. Вот только от чего — от когтей монстра или от прикосновений Тайлера? Наверное, им движет отнюдь не героизм, ведь он даже не продумал план на случай, если чудовище нападет. Крутить педали с максимально возможной скоростью его заставляет ревность.

Это ревность принуждает его забыть об инстинкте самосохранения и мчаться навстречу опасной неизвестности.

Это ревность услужливо подсовывает убийственные фантазии, что прямо сейчас Аддамс позволяет Тайлеру поцеловать себя. Или что похуже.

Это ревность уничтожает остатки здравого смысла, робко подсказывающего, что вряд ли у них сейчас есть время на поцелуи.

Возможно, они все уже мертвы.

Прежде Ксавье казалось, что особняк Гейтсов находится намного ближе, но последний километр тянется невыносимо долго. Наконец на горизонте появляются очертания мрачного дома, на пороге которого Ксавье замечает какое-то неясное движение.

Что-то произошло.

Он опоздал.

У него начинают дрожать руки.

Сердце пропускает удар.

Что, если с ней что-то случилось?

Это будет на его совести, ведь это он подсказал ей, как найти этот чертов дом.

К огромному облегчению, подъехав ближе, Ксавье различает силуэт Уэнсдэй. Она выглядит вполне живой и здоровой, и это успокаивает. Зато недоумок Галпин полулежит у стены, хватаясь за грудь. Плевать, этого не жалко. Ксавье почти стыдно за отсутствие даже малейшего сочувствия. Почти.

— Что случилось? — он бросает велосипед и подскакивает к крыльцу.

Энид взвизгивает и дергается от звука его голоса, Тайлер глухо стонет от боли, а Уэнсдэй удостаивает Ксавье лишь коротким, ничего не выражающим взглядом и вновь склоняется над Галпином, зажимая рану каким-то тонким лоскутом, насквозь пропитавшемся кровью. Не без внутренней борьбы Ксавье снимает шарф и протягивает его Аддамс.

— Господи, давайте уйдём отсюда! — Энид почти в истерике. — Монстр может вернуться в любую минуту!

— Мы не можем вернуться в школу. Это слишком далеко, а Тайлер истекает кровью, — возражает Уэнсдэй, и хотя в ее словах есть доля здравого смысла, Ксавье все равно чувствует себя уязвлённым. Стала бы она с таким рвением заботиться о нем? Торпу почти хочется быть на месте Галпина, несмотря на глубокие кровоточащие раны на его груди.

— Мы… можем поехать ко мне, — сдавленным голосом предлагает Тайлер.

— Я сяду за руль, — предлагает Ксавье, и спустя минуту размышлений Тайлер бросает ему ключи от машины.