Аромат цитрусовых (СИ)

— Зачем? Очевидно, у тебя началось кислородное голодание. Мое вмешательство могло стать фатальным. Впрочем, неважно. Я уже ухожу, — она быстро надевает обувь, одновременно застёгивая ремешки на обеих ногах и устремляется прочь. Ксавье становится дурно от мысли, что она сейчас вернётся к недоумку Тайлеру.

— Нет, стой! Просто скажи одно, как ты могла?! — терпение лопается очень быстро, истонченное ревностью и алкоголем.

— Ты пьян, — Уэнсдэй оборачивается к нему, как обычно глядя исподлобья.

— А ты бессердечная стерва. Мы и дальше будем обмениваться очевидными фактами?! — он пытается скопировать ее спокойно-саркастичную манеру общения, но на последних словах голос срывается на крик.

— Избавь меня от своих истерик.

— Нет уж… — нетвердой походкой Ксавье приближается к ней, глядя прямо в глаза. На ум приходит вычитанная где-то фраза «Если долго всматриваться в бездну, бездна начнёт всматриваться в тебя». Кажется, только теперь он понял значение в полной мере. — Ты не сможешь просто так от меня отмахнуться, Уэнсдэй Аддамс. Только не теперь… Скажи, тебе нравится доводить меня, да? Ты испытываешь наслаждение, когда издеваешься надо мной?

Йети-тини развязывает ему язык, и хотя голос разума подсказывает, что наутро Ксавье может пожалеть о своих словах, он не в силах остановиться.

— Я не издеваюсь над тобой, — неожиданно тихо выдаёт Уэнсдэй в совершенно непривычной для себя манере. Пожалуй, впервые в ее интонациях не звучит сталь. Ксавье трясёт головой, силясь сбросить дурман опьянения, а она продолжает. — Я не обманывала, когда сказала, что у меня другие планы. Тайлера пригласила не я, а Вещь, я просто не смогла отказаться.

Черт побери, лучше бы она молчала.

Лучше бы она сказала, что испытывает удовольствие, глядя на его страдания.

Не смогла отказаться.

Она отказала в приглашении Ксавье с безжалостной легкостью, но при этом не смогла найти слов, чтобы отправить Галпина куда подальше.

У него снова начинают дрожать руки.

— Как ты можешь быть такой?! Как ты можешь спокойно спать ночами, зная, что разрушаешь все, к чему прикасаешься?! — чеканя слова, выплевывая всю накопившуюся внутри горечь, он шаг за шагом приближается к замершей Уэнсдэй. Та следит за его движениями пристальным немигающим взглядом, тонкие пальцы комкают кружевной подол платья, но по крайней мере сейчас Аддамс действительно его слушает. А Ксавье не может остановиться, слова льются нескончаемым потоком, словно кран с водой развернули на полную мощность. — Зачем ты здесь?! До твоего приезда здесь всегда было спокойно, а ты как стихийное бедствие! Ты… ты все испортила! Ты только и делаешь, что портишь всем жизнь! Лучше бы я никогда тебя не встречал!

— Так уйди, — Уэнсдэй скрещивает руки на груди, с явным раздражением поджимает губы. Ксавье не вполне уверен, но кажется, какая-то из его фраз разозлила ее. Ее грудь под полупрозрачной тканью платья начинает вздыматься чаще, и это зрелище заставляет его нервно сглотнуть.

— Я бы рад уйти, но не могу… Слишком поздно. Ты связала меня по рукам и ногам, — признание даётся ему на удивление легко, словно отрепетированный заранее текст. Оказывается, признать поражение не так уж сложно, он даже не чувствует себя проигравшим.

— Но я ничего не делала.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Уэнсдэй? Ты не понимаешь природы человеческих чувств и, хуже того, даже не пытаешься понять, — он продолжает надвигаться на неё, расстояние стремительно сокращается, и Аддамс невольно отступает назад.

— Это не для меня, — она едва заметно напрягается, сжимает руки в крохотные кулачки, обычно сосредоточенный взгляд начинает бегать по сторонам. Ах да, она ведь считает его монстром. Наверняка ждёт, что он начнёт превращаться у неё на глазах, а потом попытается разодрать когтями ее прелестное равнодушное личико.

— Ты хоть что-нибудь чувствуешь, ну хоть что-то? Ты когда-нибудь ощущала боль? Или сочувствие? Или… желание?

— И что тебе даст это знание?

— Всего лишь хочу понять, есть ли в тебе что-то живое.

Ещё один маленький шаг, и Уэнсдэй упирается спиной в стену. В другое время Ксавье не посмел бы приблизиться к ней, но алкоголь в крови придаёт решимости, поэтому он не останавливается. Сократив расстояние до минимального, он упирается правой рукой в стену позади неё, и она чуть заметно вздрагивает от этого движения. Но выражение лица остаётся по-прежнему непроницаемым, самообладание явно одно из самых сильных ее качеств. Но даже самая неприступная крепость имеет слабые места, надо только их нащупать.

Ксавье прикрывает глаза от удовольствия, глубоко вдыхая ее запах — сегодня он более концентрированный, очевидно, для так называемого выхода в свет она воспользовалась парфюмом неоднократно.

— У тебя выражение лица как у маньяка. Учти, тебе не удастся убить меня незаметно, в соседнем зале куча народу, — по привычке язвит Аддамс, но он игнорирует ее слова.