Аромат жасмина

– О-о ваша светлость, какая прелесть! – воскликнула Элиза, едва он вошел в ее комнату. – Какие восхитительные лилии! Как мило с вашей стороны принести мне столь очаровательные цветы!

Однако восторг Элизы оказался крайне мимолетным. Лишь только дверь захлопнулась, она небрежно бросила букет на стол и деловито поинтересовалась:

– А матушке понравится ваш подарок? Как вы считаете?

Фридрих с обидой смотрел на это странное создание. Он целое утро потратил на то, чтобы выбрать для нее цветы, а она так грубо обошлась с хрупкими белоснежными лилиями!

– Я преподнес вашей матушке букет алых роз, – мрачно объявил он.

– Отлично! – девушка обрадовано захлопала в ладоши. – Знаете… вчера, после того как вы ушли, матушка мне тако-о-ое устроила!

– Могу себе представить, – Ауленберг еще больше нахмурился, припомнив свой разговор с дядей.

– Кстати, матушка считает, что у вас весьма эксцентричный музыкальный вкус, – захихикала и лукаво подмигнула ему Элиза.

Не веря своим ушам, Фридрих уставился на эту юную нахалку. Сумасбродная девчонка свалила вину за собственную проказу на него. Что еще она придумает, интересно знать?

Вежливый стук в дверь прервал их разговор. На пороге возникла служанка. В руках она держала изящную хрустальную вазу, наполненную водой.

– Благодарю, Агнешка, – Элиза выхватила у служанки из рук вазу и быстро захлопнула дверь. Но, к удивлению Фридриха, она даже и не подумала заняться букетом.

– Итак, ваша светлость, – она с любопытством взглянула на гостя, – что мы будем делать сегодня?

– Может быть, для начала ты поставишь цветы в воду? – Ауленберг вздернул подбородок, раздраженный пренебрежением к своему подарку. – Я старался выбрать для тебя самые чудесные цветы, но ты, кажется, их даже не рассмотрела.

Элиза страдальчески вздохнула и небрежно пихнула букет в вазу, не заботясь о том, что несколько цветков упало на стол, а остальные попросту скособочились.

– Ты считаешь, что в таком виде лилии будут выглядеть отлично? – Ауленберг возмутился до глубины души.

Фридрих с решительным видом вытащил цветы из вазы, но тут же принялся неуверенно крутить их в руках. Поймав насмешливый взгляд девушки, Ауленберг сердито нахмурился. Он не понимал, что собирается делать с букетом.

А Элиза смотрела не на цветы, а на руки Фридриха. Его длинные, изящные пальцы так ласково перебирали тонкие стебли, что девушка почувствовала легкую зависть к лилиям и странное томление. Чтобы скрыть предательский румянец на щеках, она взяла из его рук цветы и принялась с необычной для себя нежностью устраивать их в вазе.

– Есть определенные правила для составления букетов, которые учат красоте и порядку. Только тогда цветы радуют глаз и поднимают настроение, – назидательно объяснила девушка и провела рукой по безукоризненно составленному букету.

Фридрих с удовольствием взглянул на творение ее рук, но тут же заметил:

– В природе цветы растут привольно, а смотреть на них не менее приятно. И точно так же существуют люди, которые не вписываются в общепринятые рамки приличий, но от этого не становятся хуже. – Он наклонился к девушке и с придыханием прошептал ей на ушко: – Глупые правила придумало наше смешное общество. Но кто может в точности знать – что прилично, а что неприлично?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – запинаясь, пробормотала Элиза. От близости мужчины ее бросило в жар.

– О лицемерии. О том, как глупо выглядит женщина, отказывающаяся принять помощь от незнакомого мужчины только потому, что это не принято. А также о том, что нельзя вести беседу с человеком, который сидит рядом с тобой в кафе, по той глупой причине, что вы друг другу не представлены. И Боже упаси поцеловать руку даме после танца! С этого момента девушка будет считать себя навек опозоренной, если вы на ней не женитесь, – в словах Фридриха невольно зазвучала горечь. – Похоже, что главная цель правил – заставить людей презирать и поливать грязью друг друга. А если убрать все эти правила, то наши достопочтенные господа невыносимо заскучают. Ведь сразу же исчезнут причины скандалов и сплетен, а наш свет больше всего на свете обожает перемывать косточки ближних своих.

Элиза задумчиво слушала барона. Совершенно неожиданно Ауленберг открылся ей совсем с другой стороны, и девушка даже ощутила жалость к нему. Неужели он, такой элегантный и обаятельный, гордый и независимый, настолько беззащитен – перед всевидящим оком высшего света, что вынужден подчиняться глупым условностям?..

Не поднимая на барона глаз, девушка тихо спросила:

– Если вы протестуете против правил, то почему хотели услышать от меня нечто гадкое о мужчине, который проявил ко мне участие? Он настолько плох, по вашему мнению?

Ауленберг вздрогнул, не ожидая, что Элиза вернется к истории их знакомства и захочет узнать ее причину.