Аромат Жасмина (СИ)

«Кто надоумил на эту чушь?» – и ведь перед тем, как он уехал, было желание тоже признаться, зачем затеяла историю со знакомством – он, отчасти, прав в посетивших его выводах… Только тогда я не предполагала, к чему это приведёт, а между нами завяжутся близкие отношения. Думала, обратиться к нему за помощью со временем, надеясь, что не откажет, становиться любовниками не планировала и не искала приключений на свою голову.

В любом случае, цинично использовать, дразнить или играть с ним не собиралась! Это не в моих правилах. Авантюры – совсем не моё.

– Пришёл я, значит, в офис к другу – тебе он хорошо известен, это Алексей Новосёлов. Хотел у него выяснить о Хасанове некоторые интересующие моменты, всё-таки они партнёры и тесно общаются, а вместо этого подслушал их разговор — так уж совпало. Твой муженёк откровенно рассуждал, как специально вогнал «Надежду» в долги, чтобы ты не рыпалась. Иными словами – мера воздействия, а позже он подключился бы, не без собственной выгоды. По гроб жизни была бы обязана ему и не смела бы заикнуться о разводе. Абьюз во всех проявлениях.

«Не удивлена, давно в курсе, почему Марат поступает таким образом – «воспитывает», добиваясь покорности».

– Потом он добавил, цитирую: «у Жасмин есть выход – найти лоха, который решит все проблемы», будучи уверенным в тебе на сто процентов, что ты никогда не ляжешь под другого мужика в целях попросить деньги и спасти фонд, не предложишь своё тело в качестве платы. Ошибся… жёстко ошибся… предложила… и лоха нашла… – лицо Богдана перекосилось от гнева.

– Считаешь, я намеренно всё это сделала? – так вот, к чему клонит, и по каким причинам испорчено настроение, вернулся злым и недовольным…

– А разве нет? Как теперь поверить в обратное? Отличная идея получилась, Жасмин… – выпрямился. Засунул руки в карманы брюк. Смотрит хмуро.

Съёжилась под его давящим взглядом, обнимая себя руками в защитном жесте.

– Именно об этом пыталась поговорить с тобой утром: если бы выслушал, тогда не спешил бы с выводами. Действительно, я искала человека, кто не останется равнодушным к чужим трудностям – ты показался тем самым… А деньги отдала бы постепенно. Да, старалась избавиться от влияния мужа – чего не скрывала, и чтобы быть честной до конца, собиралась внести ясность в дополнение к твоим признаниям, касающихся возникших сомнений. И одно знаю точно: всё произошедшее между нами было искренне с моей стороны, а проведенное вместе время — подарило кусочек счастья, вселило надежду...

– Сейчас что угодно можно сказать… – Богдан покачал головой, – хорошая актриса…

– Ладно… Поняла всё, нет смысла продолжать этот разговор, – встала с дивана и быстрыми шагами направилась в спальню за сумкой с вещами (так и стоит не разобранной, я словно чувствовала – надолго не задержусь в этом доме).

– Куда ты?! – крикнул он вслед.

– Думаешь, останусь после всех твоих заявлений? – «оскорбительных, унизительных, беспочвенных!». – Ухожу. Освобождаю тебя от любых обещаний и обязательств, а ещё не утруждай себя – под каким удобным предлогом выставить за дверь.

– Жасмин, я же не об этом… – резко изменился в голосе.

Остановившись на лестнице, развернулась:

– Не надо, ничего не надо. Это называется: услышал то, что хотел услышать. В плохое всегда проще верить…

– Подожди! – он подбежал ко мне. Вцепился в плечи, больно впиваясь пальцами. – Не отпущу тебя!

– Зачем удерживать? Я же притворяюсь, по-твоему, – вырывалась из тугого хвата и, покачнувшись, кое-как устояла на ногах. – Хватит! Нет у нас перспектив на будущее! Лучше одиночество, чем так. Видимо, это мой крест...

21

Богдан

Из колонок, установленных по периметру гостиной, льётся музыка. И эта композиция как нельзя лучше отражает моё состояние…

Её глаза на звёзды не похожи,

В них бьётся мотыльком живой огонь.

Ещё один обычный вечер прожит,

А с ней он каждый раз другой.

Её упрёки – вестники прохлады,

Как скошенная в августе трава,

И пусть в её словах ни капли правды,

Она божественно права.

Где-то ангелы кричат: «прости – прощай»,

Плавится душа как свеча,

Разлилась по сердцу печаль,

Я навеки твой, ты – ничья.

Её сиянье затмевает солнце,

И замерзает кровь в её тени.

Такое счастье дорого даётся, –

Венец, откуда ни взгляни.

Любой валет в её большой колоде,

Падёт, как жертва ревности слепой.

Она одна, и от меня уходит,

Давно проторенной тропой.

Где-то ангелы кричат: «прости – прощай»,