Арон Гирш. Утерянный исток

Елизавета, после непродолжительной паузы, сама решилась заговорить о характере сновидений, которые видит Риз. И Молодой человек был вынужден описать в общих чертах то, что он видел. При этом Риз понимал, что он сознательно утаивает информацию, давая Елизавете лишь ту её часть, которую по его собственному мнению он мог доверить.

Всякий раз, когда женщина пыталась уточнить те или иные детали, Риз уклонялся от ответов, ограничиваясь лишь широкими обобщениями, утверждая, что он попросту не помнил детали.

Тогда Елизавета заметила, что размытый характер сновидений свидетельствует о нормальном течении нейро-физиологических процессов сна, а те образы, которые Риз видел, явились интерпретацией определённых информаций. А вот сам Риз, в этот момент понимал, что очевидно не всё обстояло столь радужно, ведь на самом деле он помнил каждое своё видение в мельчайших деталях, и к тому же, теперь он не сомневался, что это были именно видения, а не сны. С какого то момента Ризу вспомнились отдельные детали его последнего видения, касающиеся непонятного, дикого жертвоприношения на храмовой площади, неизвестно где и почему совершаемого.

С какого-то момента Риз поймал себя на мысли, что он уже не вслушивался в слова Елизаветы, будучи поглощён своими мыслями. Вернувшееся к нему воспоминание теперь не оставляло его в покое. Вновь он вспомнил лицо человека, столь отрешённо, несмотря на весь ужас своей ситуации, всматривающегося в небо и беззвучно шепчущего одному ему слышимую молитву. Риз вспомнил именно тот момент, когда глаза несчастного оказались обращены на него самого. Продолжая слышать то, что говорила Елизавета, он вдруг понял, что он мог слышать слова той молитвы, произносимой на неизвестном наречии. Они теперь отдавались в ушах, словно боролись со звуками реальности. Риз пытался не моргать слишком часто, ему казалось, что если его глаза окажутся закрытыми на достаточно длительное время, то он сможет вновь увидеть того невольника, приговорённого к смерти.

Елизавета говорила о каких-то психологических критериях оценки содержания сновидения, придуманных ещё в начале прошлого века и которые сегодня вызывали у психологов сильное недоверие. Риз вдруг оборвал нить её суждений, женщина растерялась на мгновение, очевидно сочтя, что она позволила себе чрезменрно увлечься слишком специфической темой. Риз, хоть и заметив смущение Елизаветы, тем не менее не стал пытаться хоть как-то устранить эффект вызванной неловкости. Попытавшись предать своему вопросу как можно больше безразличия, он спросил о том, что может означать сцена насильственной смерти в сновидении.

Этот вопрос, не столько его постановка, сколько сам его смысл, поставил Елизавету в тупик, и женщина сделала глоток из стакана с минеральной водой, после чего оценила взглядом то немногое количество остававшейся в стакане воды. Возвращая стакан на стол, она сказала:

– Это весьма непростой вопрос, Риз. – она впервые назвала молодого человека по имени – И здесь необходимо детализировать увиденное, ты понимаешь…

Не позволяя женщине уйти в объяснения, Риз выдохнул и с некоторым волевым усилием изложил отдельные элементы своего последнего видения, в части жертвоприношения.

Елизавета слушала Риза затаив дыхания, не решаясь даже задавать уточняющие вопросы. В какой-то момент Ризу едва не показалось, что его собеседница утратила доверие к нему и возможно стала опасаться его.

Наконец, когда он закончил рассказывать, настало время Елизаветы высказать хотя бы какие-то свои мысли относительно его вопроса.

– Я не знаю даже, откуда это могло появиться у тебя… – сказав это, женщина пристально посмотрела на собеседника – Скорее всего ты сам должен найти ответ на этот вопрос. Возможно, ты был свидетелем нечто подобного, такое случается с людьми, ставшими свидетелями преступлений. Но Ты ведь рассказываешь не про простое убийство, если так вообще можно выразиться.

Риз кивнул, соглашаясь с суждениями Елизаветы, и добавил:

– Я более чем уверен, что если бы это было убийство, ну например при ограблении, или на войне, или что-то в таком роде, то это не произвело бы на меня такого эффекта.

Теперь Елизавета закивала, что также означало, женщине пришла на ум какая-то идея:

– Кстати говоря, ты верно это подметил. – заявила Елизавета – Я когда-то читала в одной интересной книге по виктимологии⁷ о психологических реакциях на различные виды насилия. Речь шла о жертвах непрямого насилия, то есть когда насилие применялось не напрямую к жертве, но жертва тем или иным образом была психически вовлечена в процесс. Такими жертвами часто выступают свидетели жестоких преступлений или заложники, на чьих глазах совершается экзекуция других заложников. В той книге, естественно, ничего не говорилось о жертвоприношениях, кроме одного контекстуального сравнения.

Елизавета немного помедлила, напрягая память, чтобы как можно точнее передать прочитанное.