Арриквиатари (СИ)

“Вот зачем ты был нужен, иногда недостаточно убить человека единожды, хочется, чтобы он сдох раз сто, для этого ты существуешь?” — он вздохнул и уже собирался отправить камень обратно, когда от него отделилась крохотная частица. Сколотов повертел кристалл, на нем не было никаких сколов, все такой же идеально ровный. Подняв багровый осколок, он поднес его к глазам. “Семечко, странно, — спрятав неожиданное приобретение, Сколотов провел рукой по лицу. На ладони остались капли влаги: — Неужто дождь начинается?”

Он поднял глаза к небу, но то было чистым; еще несколько капель упали вниз, раздался тихий всхлип. Тело рыдало, соленые слезы лились обильным потоком, щедро поливая ладони, его потряхивало, но внутри царила пустота. Олег не мог в этот момент прочувствовать связь со своей физической оболочкой, Сольвейн имела возможность немного притушить горе через слезы, он — нет. Сколотову оставалась холодная пустота внутри, пустота и всепоглощающее чувство вины. Взгляд волшебницы бессмысленно уперся в серую стену напротив и застыл в тишине, прерываемой редкими всхлипами.

Сзади подошла сформировавшаяся из теней женская фигура и сжала недвижимую волшебницу в объятиях.

========== 33. Смерть под полой ==========

Деревянные щепки летели во все стороны, лезвие тяжелого меча врубалось в разнообразную рухлядь, приспособленную под тренировочные манекены. Это нельзя было назвать тренировкой, бессмысленные широкие замахи и косые рубящие удары на пределе сил больше доводили тело до изнеможения, чем приносили пользу хотя бы физическому развитию. Очередная самодельная мишень переломилась пополам, не выдержав издевательства, Сколотов отпихнул ее ногой и вытащил на середину комнаты следующую. Длинный полуторный меч взлетел над головой, но сил на удар уже не хватило, даже дурное отчаяние, безраздельно властвовавшее над сознанием в данный момент, не помогло продолжить издевательство над собой. Лезвие с громким стуком воткнулось в пол, а его владелица навалилась сверху на рукоять, обхватив ее обеими руками, как спасательный круг. Хриплое дыхание вырывалось из ходящей ходуном груди, а ноги мелко дрожали, героически удерживая тело в относительно вертикальном положении.

— За такое исполнение Коротар бы мне всю голову подзатыльниками отбил.

Сольвейн, постанывая от перегруженных мышц, повернулась к двери всем телом, используя оружие как опору:

— А, Робин, с добрым утром.

— Насчет маскировки, я вижу, ты передумала, Адайр?

— Обстоятельства изменились, раньше в этом было рациональное зерно, сейчас — все равно, и зови меня Сольвейн.

— Спасибо, что хоть одежду себе наколдовала, а то я кое что слышал от Железячников краем уха, думаю, для моих пацанов это было бы чересчур.

— Думаю и для тебя тоже, — Соль прихромала к стене и со вздохом облегчения села на низенькую скамейку, вытянув ноги, — ну вот, мы повоевали, герои, блин, отбились от злобных наемников, победа, ура, радуемся? Бесполезные идиоты, — меч со звоном улетел в дальний угол комнаты.

— Там Коротар с капитаном охотников поговорить собрались, не хочешь присоединиться? — Робин скрестил руки на груди и скептически посмотрел на волшебницу.

— Нет, я пас, пусть делают что хотят.

— Ясно, значит, твое место сейчас в темном углу под кроватью? Как сказал Коротар? Этого ты хочешь?

— Именно, малец, прям мои мысли читаешь, мне, хрупкой девушке, все ваши кровавые разборки поперек горла, будь что будет. Не я просрала Амиладею, не мне исправлять, тем более потушить лесной пожар стаканом воды невозможно.

Робин, не удостоив эту тираду ответом, вышел из помещения.

Ночью Сколотова мучили кошмары, разрываемый чувством вины мозг сооружал чудовищные сны, воспроизводя резню в “Луни”. Воображение выбрасывало на поверхность все новые сценарии произошедшего, один ужаснее другого: крики, мольбы, отчаяние и вжавшаяся в стену группка беззащитных девушек, столпившихся за спиной Сулики, сжимающей побелевшими пальцами рукоять простого кухонного ножа. Они ждут, надеются до последнего момента, но все тщетно, и в следующую секунду толпа грязных варваров врывается в комнату, их вонючие, скрюченные руки хватают красавиц за волосы, прижимают к стенам, громкий гогот заглушает женские крики. В этот момент Олег обычно просыпался в холодном поту, Диана трясла его за плече, стараясь вырвать из плена кошмарных сновидений, но даже наяву образы кровавой расправы преследовали его. После третьего раза Сколотов попросил Диадару уйти и, стараясь не смотреть в ее полные сострадания глаза, отправился в тренировочную комнату, где до сего момента портил учебный материал. Махание тяжелым железом немного помогло, физическая усталость так или иначе выливалась в психологическую, оставляя в разуме огромную пустую дыру, которая все же была лучше, чем непрерывные муки сознания.